Кристиан Диор - Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я

Я прошу манекенщицу приблизиться, пройтись передо мною и смотрю, как платье живет. Затем я рассматриваю его в большом зеркале напротив меня, что дает мне возможность взглянуть на модель со стороны. Зеркало схватывает и выявляет недостатки. Мадам Маргарита, которая заметила эти недостатки еще за кулисами, отмечает их одновременно со мною и инстинктивно бросается их исправлять. Я без конца пытаюсь остановить ее своей тростью и усадить в кресло, мне необходимо спокойно рассмотреть модель и проникнуться ею.

Вот появляется портниха, которая сшила это платье, чаще всего в сопровождении швеи. Они принесли с собой остаток ткани и обрезки кроя, все это может пригодиться, если потребуется сделать отвороты на рукавах, воротник или карманы.

Платье в стиле new look, 1953

Но перед тем как перейти к деталям, я прошу манекенщицу продолжить показ. Я заставляю ее пройти вперед, отступить, повернуться, последовательно изучаю спину, бока, место каждого шва. И наконец, задаю себе вопрос: «Именно это я хотел сделать?» В этот момент нельзя делать никаких уступок самолюбию портнихи или своему собственному: необходимо быть безжалостным судьей самому себе. Это требует большого напряжения. Баска [159] Деталь одежды в виде широкой оборки, расположенной вокруг талии. мне не нравится, кажется, ошиблись в пропорциях? Укоротить ее или, наоборот, удлинить?

Надо найти новую длину юбки или рукава. Декольте сделать выше или, наоборот, глубже? Наконец, швы на месте.

Разница измеряется в миллиметрах, но от этого зависит успех модели. Шов в этом месте толстит, чуть-чуть его передвинешь, и он худит. Все эти изменения обычно делаются в сторону упрощения. Здесь шов не нужен – его убирают; там несколько вытачек не на месте – их заглаживают или тщательно выбирают направление нити ткани. Ибо один из главных секретов Высокой моды – в хорошо скроенном платье мало кроя.

Чтобы облегчить примерку, платья приносят в студию, сохраняя наметки основных линий, указывающих направление нити ткани. Эти линии наметаны контрастными цветами, чтобы их легче было различать, они проведены по всем частям платья: одна линия – в направлении долевой нити, другая – поперечной, перпендикулярно первой. Направление по косой располагается посередине этих направлений. Линии направления безжалостно выявляют все возможные ошибки кроя, требуют равновесия и обязательно должны найти его в основных точках платья. Есть еще дополнительные линии, когда не по косой и не по долевой. Но это требует большого искусства. Для портного оно соответствует диссонансам в музыке. Однако применять их нужно с мастерством, иначе платье не получится.

Мало-помалу ошибки исправляются, уточняются главные направления, пропорции уравновешиваются. Наконец, утыканное булавками, разрисованное мелками, усыпанное кусочками хлопчатой ткани и полосками, которыми мы помечаем основные швы или места, требующие исправления, платье покидает студию. Оно появилось в блистательной форме, а уходит неузнаваемым.

Дальнейшее для меня всегда казалось чудом. В мастерских работают расшифровщики иероглифов. Как им удается сориентироваться среди всех этих булавок, вколотых как будто случайным образом, среди этих нитей Ариадны, разбросанных по всем направлениям? Я никогда не мог этого понять. Однако факт налицо: на следующей примерке платье появится исправленным по всем направлениям, правильно понятым, и оно готово к новым исправлениям. Представьте себе рукопись, всю исчерканную, много раз правленную. На первой примерке платье редко похоже на то, что мы себе представляли: или исполнение не следовало данным указаниям, или ткань не передала ожидаемого. Модель, хорошо смотревшаяся в туали, вдруг не подружилась с тканью, из которой ее скроили. Ошибка в качестве ткани или в ее цвете иногда вынуждает нас все начинать сначала.

Но после первой примерки я уже могу представить, каким платье станет в жизни. Изящное и по-юношески несовершенное, полное обещаний, которые могут осуществиться не так, как надо, оно – юное загадочное существо. Рассмотрев платье очень внимательно, я решаюсь отправить его дальше. Важный период его жизни завершен, за ним последуют другие: первая репетиция, генеральная репетиция и презентация для прессы, и это станет для него вторым рождением. Отныне я буду следить за каждой моделью как беспокойный отец, гордый, несправедливый, страстный и нежный. Как меня пугают эти платья, которые имеют надо мною абсолютную власть! Как я боюсь в них разочароваться!

Русская манекенщица Алла Ильчун в вечернем платье от Диора, коллекция осень-зима 1953/1954

Во время всего периода примерок меня настойчиво гложет одна навязчивая мысль: «После всех ошибок, колебаний и исправлений не упустил ли я свою первоначальную идею?»

Настроение отвратительное, в студии тихо так, что можно услышать, как летит муха. Все стараются стать невидимыми, но при этом помогая мне своим присутствием. Через несколько дней приготовлено достаточное количество презентационных платьев, чтобы устроить первую репетицию коллекции. Это очень важно для меня, потому что платья следуют друг за другом, удалены булавки, наметка и лоскутки, которые несколько искажали их вид в студии.

Репетиция проходит в большом зале, где позже будет устроена презентация для публики. Впервые платья оказываются в такой роскошной обстановке. Большая часть из них обретает здесь истинную ценность и более точные пропорции; другие – напротив, блекнут. Как и в театре, в демонстрационном зале существует особое видение. Оно требует тщательной отработки деталей, иногда модель упрощается, иногда делаются более сильные акценты. Какая-нибудь деталь, симпатичная в студии, в зале выглядит кричащей; какой-нибудь объем, до сих пор казавшийся достаточным, требует увеличения. Именно в демонстрационном зале модель должна произвести максимальный эффект, понравиться прессе, покорить клиентуру, «зацепить». Все это требует уравновешенности, ее трудно достигнуть, но абсолютно необходимо! Платье, придуманное только для показа, не имеет смысла, так как основная цель состоит в том, чтобы его носили.

В день показа все важно – освещение, декорации, а главное – неуловимое, как ветер, чувство, которое передается от одного к другому, – эмоциональное настроение.