Николай Антипенко - На главном направлении

Как раз в те дни к нам в армию приехала монгольская делегация во главе с С. Лувсаном [7] С. Лувсан впоследствии стал первым заместителем председателя Совета Министров МНР. . Она приехала по только что восстановленному мосту в сторону боевых порядков войск. К счастью, ей удалось выйти без потерь из зоны интенсивного артиллерийского огня, но все же командарму пришлось давать объяснение вышестоящему начальству, почему он допустил такую рискованную для гостей поездку. В составе делегации находилась С. Янжима — государственный и общественный деятель Монголии, жена и соратник Сухэ-Батора.

Вторая, более обширная монгольская делегация во главе с маршалом Чойбалсаном посетила другие войска фронта и вручила подарки советским воинам. Там тоже сложилась трудная боевая обстановка. К счастью, делегация благополучно миновала зону минометного и артиллерийского огня.

Забегая несколько вперед, скажу, что в апреле 1943 года на Брянский фронт в 61-ю армию прибыла делегация во главе с генеральным секретарем ЦК МНРП, начальником политуправления Монгольской народно-революционной армии генерал-лейтенантом Ю. Цеденбалом. Этой делегации также пришлось перенести немалые трудности при следовании на передовую. Местность оказалась настолько плотно заминированной отходящим противником, что каждый член делегации обязан был идти строго по стопам проводника, чтобы не наступить на мину. Одна часть этой делегации во главе с Ж. Лхагвасурэном посетила войска Центрального фронта на Курской дуге. Мне довелось принимать ее.

Надо сказать, что на протяжении всей Великой Отечественной войны в лице Монгольской Народной Республики мы имели верного друга. Монгольская народно-революционная партия призвала свой народ грудью встать на защиту завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции и идти рука об руку с советским народом в его борьбе с фашизмом. С первых дней войны от рабочих и служащих, животноводов и воинов Народно-революционной армии поступали многочисленные письма с просьбой отправить их в Советский Союз на борьбу с гитлеровскими захватчиками. По всей стране начался сбор средств и подарков для Красной Армии.

Монгольские женщины повсеместно создавали самодеятельные кружки для изготовления теплых вещей. Десятки тысяч полушубков, телогреек, валенок, а также значительное количество продуктов было отправлено из МНР на советско-германский фронт.

Коллективы промышленных предприятий без выходных дней работали по 10–12 часов и выпускали продукцию фронтового назначения.

На средства трудящихся Монголии была построена танковая колонна «Революционная Монголия» и передана делегацией во главе с премьер-министром МНР и главкомом монгольской армии маршалом X. Чойбалсаном 12 января 1943 года одному из лучших танковых соединений Красной Армии — 44-й гвардейской танковой бригаде, которой командовал полковник М. Т. Леонов. Когда он погиб в битве под Курском, его заменил начальник штаба бригады полковник И. И. Гусаковский, впоследствии дважды Герой Советского Союза, генерал армии.

Каждая боевая машина колонны «Революционная Монголия» имела наименование того района, на чьи средства она была построена. Один танк носил имя Чойбалсана. Командир бригады И. И. Гусаковский дошел на нем до Берлина. В настоящее время этот танк установлен на одной из главных улиц Улан-Батора. На пьедестале по-монгольски и по-русски высечено: «Да здравствует боевая дружба монгольского и советского народов!»

В 1943 году на средства, собранные в МНР, была построена авиаэскадрилья «Монгольский арат», которая в составе Военно-Воздушных Сил СССР прошла боевой путь до Чехословакии.

За годы войны монгольские коневоды поставили для нужд фронта 500 тысяч табунных лошадей и, кроме того, подарили советским кавалеристам 30 тысяч коней, выезженных под седло.

В фонд помощи пострадавшим от войны советским гражданам трудящиеся МНР сдали более 40 тысяч голов продуктивного скота.

Оказывая нам помощь, Монгольская Народная Республика всемерно укрепляла и свои вооруженные силы. В 1945 году они приняли участие в разгроме Квантунской армии милитаристской Японии. Большое число монгольских воинов награждено советскими орденами и медалями. 26 февраля 1946 года в Кремле М. И. Калинин вручил орден Суворова I степени маршалу X. Чойбалсану, орден Кутузова I степени генерал-лейтенанту Ю. Цеденбалу.

После войны дружба советского и монгольского народов все крепнет и крепнет с каждым годом.

Из советских людей в Монголии особой любовью и признательностью пользовались Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, а также многие другие участники боев на Халхин-Голе генералы и офицеры Красной Армии И. И. Федюнинский, И. М. Ремизов, Н. П. Яковлев, Я. В. Смушкевич, Г. П. Кравченко, С. И. Грицевец, Н. Ф. Гастелло и другие. Правительство МНР присвоило Г. К. Жукову звание Героя Монгольской Народной Республики с вручением ордена Сухэ-Батора. До последних дней жизни его не переставали навещать товарищи из МНР.

Искренний друг СССР первый секретарь ЦК МНРП, председатель Совета Министров МНР Ю. Цеденбал прислал мне в мае 1973 года в связи с Днем Победы письмо. В нем, в частности, говорится:

«…Радостно отметить, что происшедшая после минувшей войны глубочайшая перемена в социальном облике мира, коренное изменение соотношения мировых сил в пользу социализма, формирование и укрепление мировой социалистической системы, превращение ее в решающий фактор мирового развития — все это прямой и закономерный результат титанической борьбы и величайшей победы советского народа в Великой Отечественной войне. Поэтому трудящиеся МНР с чувством искренней благодарности к советскому народу, его героической армии, великой Ленинской партии вместе со всеми прогрессивными силами земли каждый год отмечают День Победы».

В ходе наступления зимой 1941/42 года Военный совет армии неослабно следил за материальным обеспечением войск. С этой же целью и я не раз выезжал в части и соединения. Один из таких выездов мне надолго запомнился.

По дороге к линии фронта узнал от командарма, что деревня, куда я ехал (не помню ее названия, кажется, Суковка), уже занята нашими войсками и там можно разыскать командира полка. Вместе с адъютантом и шофером Д. М. Грунем мы прибыли туда и действительно нашли в школе командира полка с группой командиров. Но деревня была нашей лишь частично, во второй половине еще оставались немцы. Шла ожесточенная ружейно-пулеметная перестрелка.

Пока я беседовал с командиром полка, в 15–20 шагах от нас собрались командиры, чтобы не мешать разговору. Вдруг раздался громкий хлопок, все заволокло дымом от разорвавшейся мины. Командир полка предложил мне немедленно отойти за угол здания. Там я встретился с бойцом, прибывшим из какой-то роты, и только успел спросить его, как обстоят дела с питанием и обмундированием, как он упал, тяжело раненный осколком мины. Тогда командир полка сказал: