Николай Антипенко - На главном направлении

Жизнь безжалостно опровергла розовое представление о том, что все блага будут поданы нам на блюдечке. В первое время даже заявки представлять было некому. Приходилось самому соображать, что и откуда взять, чтобы накормить бойцов, скорее доставить на фронт все необходимое. И Хохлов показывал пример кадровым военным, как надо решать организационно-хозяйственные задачи, возникавшие на каждом шагу. Выходец из трудовой семьи, он мог сам взять в руки топор или косу и доказать, что всякий, кто хочет, может научиться ими владеть.

Следуя на машине к новому месту службы, я старался мысленно представить себе обстановку, в которой придется решать задачи уже не армейского, а фронтового масштаба.

Проехали Тулу, Ефремов. День клонился к вечеру, когда водитель Грунь обратил мое внимание на едва заметные черные точки в воздухе:

— То ли птицы, то ли самолеты.

Не прошло и минуты, как увидели клубы дыма над Ельцом. Пока мы приближались к этому городу, фашистские стервятники сделали несколько заходов, сбросив сотни бомб. На главной улице нам встретились лишь несколько рыдающих женщин с детьми. Город казался мертвым: поваленные телеграфные столбы, горящие дома — следы совершенного фашистами преступления.

В 12 километрах юго-восточнее Ельца располагался штаб Брянского фронта. Командовавший этим фронтом генерал Ф. И. Голиков в первой декаде июля 1942 года отбыл на вновь созданный Воронежский фронт. Ожидали другого командующего.

Должность начальника тыла фронта я принял от генерала В. Н. Власова. Встретились мы с ним в избушке, наполненной табачным дымом. Состояние рабочей комнаты и внешность генерала Власова были как бы отражением его настроения: небритое лицо, взъерошенные волосы, измятое обмундирование — все показывало, что он переживает глубокую депрессию в связи с неудачами: противнику удалось глубоко вклиниться на стыке между 13-й и 40-й армиями, и, несмотря на действия введенных в сражение нескольких танковых корпусов, приданных фронту, враг здесь не был ни разбит, ни даже оттеснен.

Из короткой беседы с В. Н. Власовым мне стало ясно, что Брянский фронт испытывает острую нужду буквально во всем: в продовольствии, горючем, боеприпасах. Главное — не хватает транспорта. По этой причине госпитали забиты ранеными — эвакуация по железной дороге затруднена непрерывной бомбежкой.

Неприглядную картину нарисовал мне Владимир Николаевич.

— Нельзя ли нам попить чайку? — спросил я.

— А почему бы нет? — ответил он. — Хоть сию минуту. Сейчас мы сядем в машину и поедем попить чаю.

Действительно, пришлось проехать около 5 километров. В одном из оврагов оказалась палатка с харчами. Из-за стакана чаю тратить столько времени!

— Да, у нас такой порядок. Велено никаких столовых вблизи штаба фронта не держать, — невесело разъяснил В. Н. Власов, — не демаскировать…

Накормить штаб фронта — это небольшой вопрос по сравнению с обеспечением всего фронта. Но штаб является «мозгом» фронта и время его работников надо беречь. Мне стало ясно, что этот вопрос требует решения.

Вскоре прибыл новый командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. О нем, о его 16-й армии много писали в газетах. Имя Рокоссовского не сходило с уст, когда речь шла о боях под Ярцевом, об отражении немецких атак на волоколамском шоссе, о переходе наших войск в наступление на этом направлении. Знали мы и о том, что в Московской битве Константин Константинович был ранен.

Теперь мне пришлось встретиться с ним как со своим командующим. Хотя мы увиделись впервые, у меня было впечатление, будто уже много лет знаем друг друга. Я рассказал о себе, о своей службе.

— Мы попали в очень сложное положение, — сказал Рокоссовский.

Глядя на карту, он рассказал об обстановке: 13-я армия, ставшая теперь левофланговой армией фронта, вела напряженные бои. Надо ей помочь.

Выслушав мой доклад о состоянии тыла, командующий пожелал мне успеха.

— Еще раз прошу побеспокоиться о раненых тринадцатой армии.

В тоне, каким генерал К. К. Рокоссовский это сказал, не было ничего похожего на приказ, но я почувствовал серьезную тревогу за 13-ю армию. По прибытии в штаб тыла я попросил начальника санитарного управления фронта генерала М. С. Ицкина подробно доложить о положении дел. По сводке начсанарма 13-й в деревне Барановка скопилось много раненых. Он просил помочь эвакуировать их. Ицкин же утверждал, что в 13-й армии вполне достаточно и свободных госпиталей и санитарных машин, и ему непонятно, как могла образоваться такая «пробка». Я немедленно выехал с ним в Барановку, находившуюся в 70–80 километрах от штаба тыла фронта.

Картина беспомощности и неорганизованности сразу же бросилась нам в глаза. На участке в 20–30 километров вдоль линии фронта располагалось четыре госпиталя в 5–8 километрах один от другого, в затылок к медсанбатам дивизий. По схеме правильно. Но три госпиталя совершенно бездействовали, а четвертый, в Барановке, принял свыше 2 тысяч раневых. «Принял» — это даже не то слово. Раненых не принимали, а просто разгружали по крестьянским дворам шоферы машин, идущих за боеприпасами на армейский склад к ближайшей железнодорожной станции. Была одна-единственная дорога от войск на армейский склад — она шла через Барановку. А так как санитарная эвакуация осуществлялась главным образом с помощью обратного порожняка, то водители машин, стремясь как можно быстрее доставить боеприпасы на фронт, не тратили времени на поиски госпиталей, укрытых в лесу, а считали более удобным воспользоваться ближайшим. К тому же служба пикетирования была поставлена из рук вон плохо, никаких указательных знаков в сторону развернутых в тылу госпиталей мы не обнаружили.

А что делается в госпитале, рассчитанном на 200 коек, если в нем оказалось 2 тысячи раненых, разбросанных по всей деревне? Нетрудно представить. В этой обстановке нельзя было ограничиться только мерами административного воздействия. Из создавшегося положения пришлось сделать серьезные выводы и на этом примере показать, к чему ведет несогласованность действий различных служб тыла. За это в первую очередь отвечает начальник тыла армии.

Начсанарм 13-й разместил свои госпитали по довоенной схеме, вне связи с создавшейся обстановкой. Он не учел того, что в напряженных боевых условиях трудно заставить водителя транспортной машины делать крюк по бездорожью в поисках госпиталя, к тому же так хорошо замаскированного, что даже своим людям нелегко его найти. Обстановка подсказывала, что целесообразнее всего разместить госпитали вблизи дороги, идущей через Барановку. Пусть это явится нарушением схемы устройства санитарного тыла, зато раненым будет намного лучше. В данном случае штаб тыла армии действовал по шаблону, не проявляя инициативы.