Андрей Караулов - Юрий Чурбанов: «Я расскажу все как было…»

Знал ли Леонид Ильич об истинном положении дел в стране, скажем, с продовольствием? В полном объеме — не знал. Я могу ответить однозначно. По крайней мере, та информация, которой я делился по возвращении из командировок, была для него совершенно неожиданной. В первую очередь, я имею в виду вопросы продовольственного снабжения страны.

Как-то раз он позвонил мне на работу и попросил подготовить справку о ценах на московских рынках, причем не на одном, Центральном, а на двух-трех (московское Главное управление внутренних дел тогда быстро подготовило такой материал). Его, между прочим, вполне мог бы дать и горком партии, но Леонид Ильич обратился ко мне. Может быть, в какой-то степени он не доверял горкому, знал, что там могут «пригладить» информацию. Я же говорил все как есть, ничего не боясь, потому что я знал, кто будет работать с этим материалом. Но такие звонки были большой редкостью.

И то, что Леонид Ильич, как пишет пресса, надевал на меня погоны и увешивал медалями, — ну, я скажу так: если бы Чурбанов был круглым дураком, вряд ли Генеральный секретарь нацепил бы на него генеральские аксельбанты. Единственный упрек, который я выслушивал со стороны Леонида Ильича и жены на протяжении многих лет, это то, что я всего себя отдаю работе. Я очень редко вовремя приезжал домой. Рабочий день у меня начинался в 7.20 утра, возвращался уже после программы «Время», обычно я мельком смотрел ее на работе, там же, на работе, и ужинал. То есть это было не раньше 22 часов. Леонид Ильич как-то всерьез сказал мне: «Ты все работаешь, так нельзя, руководитель должен больше доверять своим подчиненным и не делать все сам — а ты лучше найди время, чтобы заняться семьей!» К его советам я всегда прислушивался.

Не могу сказать, то Леонид Ильич любил приглашать к себе на дачу гостей. Генеральный секретарь ЦК КПСС вел достаточно уединенный образ жизни. Но когда надо было посоветоваться, он обычно приглашал на дачу не одного человека, а группу людей: поужинать. Но что это был за ужин? Шел обычный деловой разговор, решались какие-то вопросы, все родственники сразу уходили из-за стола, чтобы не мешать, в том числе, и Виктория Петровна. Все, без исключения. Леонид Ильич был очень щепетильным человеком в эти вопросах.

Рой Медведев написал, что моя жена имела орден Ленина (и еще много, что написал — что я был «подполковником ГАИ», родился в Подмосковье — все это не соответствует действительности]. Да отец бы ей просто голову оторвал за такие награды. Какой орден Ленина?

Она даже в КПСС никогда не состояла. Еще когда Галина Леонидовна работала редактором в Агентстве печати «Новости», у нее как-то раз была попытка на этот счет, но Леонид Ильич тут же запретил ей даже думать об этом и сказал: «Хватит того, что у тебя отец Генеральный секретарь, я в партии и без тебя разберусь, что к чему».

Не исключаю, что когда-нибудь появится статья, в которой будет написано, что и Виктория Петровна тайно награждалась какими-то орденами. А она-то всего-навсего простая домохозяйка, а еще раньше, в годы молодости, была акушеркой-медсестрой.

По выходным дням на дачу к Леониду Ильичу приезжали — если он приглашал — только Андрей Андреевич Громыко с женой, Дмитрий Федорович Устинов, он всегда был один, и Юрий Владимирович Андропов. Не помню, чтобы приезжал Алексей Николаевич Косыгин, хотя у него с Леонидом Ильичом были достаточно хорошие отношения. Иногда на даче бывали Цвигун и Цинёв, они оба являлись первыми заместителями Председателя КГБ СССР, это была старая дружба; Цвигун и Цинёв пользовались особым расположением Леонида Ильича, хотя я не думаю, точнее — просто исключаю, что за спиной Андропова эти люди контролировали его деятельность в КГБ. Юрий Владимирович был достаточно сильным человеком, он обо всем докладывал Леониду Ильичу сам, ничего от него не скрывая, так что Леонид Ильич был в курсе всех дел КГБ. Так же, как и МВД, хотя Щелоков (на моей памяти) был на даче всего один раз.

Не знаю, почему у Андропова в КГБ было два первых заместителя, носивших звание генерала армии, а у Щелокова был только один я. Цинёв являлся настоящим профессионалом — в КГБ даже те люди, которые приходили сюда с партийной или дипломатической работы, из Министерства обороны, быстро становились хорошими специалистами своего дела.

К таким же профессионалам относился и Цвигун. Спокойный по характеру, очень общительный, интересный собеседник. Этот человек вел в КГБ самые важные участки работы. В начале 80-х годов он неожиданно покончил с собой. О причинах смерти можно только догадываться, но мне кажется, что они были самыми прозаическими (Цвигун жил без одного легкого). Но в том случае, если речь шла о служебных делах, то, как первый заместитель, Цвигун не имел права «напрямую», как у нас говорили, выходить на Генерального секретаря ЦК КПСС. Докладывал только Андропов. И Леонид Ильич знал все.

Я уж не говорю о Министерстве обороны. Здесь он тоже все знал. Кто-то из заведующих отделами или секретарей ЦК появлялся на даче лишь в том случае, если это было действительно нужно.

Как правило, гости Леонида Ильича собирались к ужину. Если Леонид Ильич хорошо себя чувствовал, он всегда сам встречал гостей и вообще вел себя не как Генеральный секретарь ЦК КПСС, а как радушный и добрый хозяин.

Виктория Петровна знала толк в кулинарии, всегда подсказывала повару, как получше приготовить то или иное блюдо, хотя Леонид Ильич предпочитал самую обыкновенную еду. В обед — это борщ, реже суп, всякие пудинги или каши, особенно рисовая, которую он очень любил. По утрам — омлет и чашка кофе с молоком, иногда творог, вот и весь завтрак. Особой симпатией у него пользовался свой собственный, его руками добытый кабан. Тут же, за столом, всегда были разговоры, как он его убивал, как он к нему подкрадывался, какого веса был этот кабан.

Леонид Ильич никогда не звал людей просто так. Помню, как-то раз они с Андреем Андреевичем Громыко обсуждали вопрос о выезде из СССР. Тогда Леонид Ильич достаточно резко сказал: «Если кому-то не нравится жить в нашей стране, то пусть они живут там, где им хорошо». Он был против того, чтобы этим людям чинили какие-то особые препятствия. Юрий Владимирович, кажется, придерживался другой точки зрения по этому вопросу, но ведь многих людей не выпускали из-за «режимных соображений», это было вполне естественно. Сейчас тоже выпускают не всех.

Не помню, чтобы в разговорах Леонида Ильича возникало имя Солженицына, — кажется, нет, ни в положительном, ни в отрицательном аспекте. Может быть, Щелоков что-то докладывал Леониду Ильичу о решении Вишневской и Ростроповича, с которыми был дружен, но Леонид Ильич в эти вопросы не вмешивался. Все-таки это была прерогатива Юрия Владимировича Андропова.