Игорь Ефимов - Пять фараонов двадцатого века

В ажиотаже перепалки никто не решился спросить, каким образом разгорячённый жених собирается всадить в себя пять пуль. Первые четыре — не до смерти? Но драматичный жест сработал, и через несколько минут помолвка состоялась. «Сказать по правде, я была рада, — пишет Рашель. — Подозреваю, что я была влюблена в Бенито с восьми лет. Мне нужен был только последний толчок, чтобы решиться». [353] , p. 20

Первые шесть лет супруги Муссолини прожили в гражданском браке, оформили отношения только в 1915 году. Нет никаких указаний на то, что супружество ослабило жажду любовных приключений в Бенито. Он явно был из тех мужчин, которые смотрят на моногамию как на устаревшую и ненужную обузу. Семья и дети были дороги ему, по мере сил он старался щадить чувства жены, но при его необузданном нраве это было нелегко. В своих воспоминаниях Рашель уверяет, что знала о похождениях мужа, но подробно рассказывает только о трёх его возлюбленных, которые доставили ей немало страданий.

С Идой Дальзер Муссолини сошёлся, скорее всего ещё в 1908 году, находясь в Австрии. Видимо, она последовала за ним в Милан, потому что вскоре на свет появился мальчик, которого отец признал. О её существовании Рашель узнала весьма драматичным образом: полиция явилась в её квартиру и предъявила два ордера: один — на конфискации мебели за неуплату, другой — на арест за поджог номера в гостинице. Оказалось, что Ида Дальзер всюду называла себя «сеньорой Муссолини» и не собиралась отказываться от этого статуса.

— Она опасная женщина, — объявил Бенито Рашели. — У нас есть единственный способ помешать ей использовать моё имя. Мы должны пожениться. Тогда на свете будет только одна сеньора Муссолини. [354] , p. 73.

Гражданский брак был заключён в 1915 году. Но дело этим не кончилось. Весной 1917 года он находился в военном госпитале в Милане, куда его доставили после тяжёлого ранения. Рашель пришла навестить его и у дверей палаты столкнулась с Идой Дальзер.

«Она накинулась на меня, стала осыпать оскорблениями, вопила, что только она имеет право находиться у его постели. Пациенты развлекались этим зрелищем, но я была в ярости. Накинулась на неё с кулаками, пинала и даже ухватила за горло. Бенито едва мог двигаться под своими бинтами и, пытаясь разнять нас, свалился на пол. На счастье санитары вмешались, а то я могла бы задушить её… Позже Ида подала в суд на Бенито и высудила месячные алименты в двести лир на своего ребёнка». [355] , p. 75.

Героиней другого долгого романа с дуче была журналистка Маргарита Сарфатти. Она сотрудничала с ним в газете «Аванти», потом перешла в основанную им «Пополо Италиа». Слухи об их связи циркулировали в Риме, долетали и до Рашели в Милан. Когда она высказывала мужу свои подозрения, он заверял её, что Маргарита слишком перегружена культурой и интеллектом, чтобы вызывать в нём эротические порывы.

В 1925 году у Муссолини открылась язва желудка, и Рашель решила поехать в Рим, чтобы навестить его в больнице. К её изумлению, на вокзале её встретил инспектор миланской полиции и потребовал, чтобы она вернулась домой. Якобы, её присутствие у постели больного может создать впечатление, что болезнь дуче слишком серьёзна, а это вызовет нежелательные осложнения в международных отношениях. Рашель подчинилась, но при следующей встрече с мужем потребовала порвать эту связь. Он пообещал, даже сжёг на глазах у жены все письма «интеллектуалки». Однако на самом деле отношения продолжались вплоть до 1931 года. Впоследствии, после окончания войны, Маргарита Сарфатти продала все письма дуче за 70 миллионов лир. [356] , pp. 76, 78.

Кларетте Петаччи, дочери уважаемого врача, служившего в Ватикане, было десять лет, когда она радостно привествовала колонны фашистов, входивших в Рим. Один портрет Муссолини был у неё под подушкой, другой — в школьном учебнике. Она посвящала дуче стихи и посылала их в Палаццо Венециа в красивых конвертах. Его имя писала на пляжном песке и на пирожных, которые пекла на уроках кулинарии. Ей исполнилось восемнадцать, когда счастливая случайность привела автомобиль семейства Петаччи на пляж в Остии в тот самый момент, когда там прогуливался её кумир. Не слушая возражений матери и жениха, Кларетта направилась к нему и излила на него своё восхищение и преданность. [357] Collier, op. cit., p. 106.

Потом у неё было недолгое замужество с лейтенантом итальянской армии, ссоры, примирения и, наконец, решительный разрыв. Первые встречи Муссолини с Клареттой были обставлены с соблюдением приличий, во дворце или на пикниках присутствовал кто-то ещё, обычно — её младшая сестра. Но в 1932 году её мать была неожиданно приглашена во дворец, и взволнованный и побледневший дуче сказал: «Сеньора, даёте ли вы мне разрешение любить Клару?». [358] , p. 132.

Неизвестно, как сеньора Петаччи сформулировала свой ответ, но понятно, что остановить роман было не в её силах. С этого момента Бенито и Клара любили друг друга до конца жизни — до их ужасного одновременного конца 28 апреля 1945 года. В Палаццо Венеция Кларе была отведена квартира из трёх комнат, куда подняться можно было только на лифте. Из своих поездок Муссолини писал возлюбленной, она отвечала ему, и каким-то чудом три сотни этих писем соранились, и переписка нашла своё место в архиве США в Вашингтоне. [359] , p. 371. Она переполнена нежными словами и излияниями, но в ней же мы находим свидетельства того, что дуче не изменял своим привычкам. Он просто был не создан для постоянства. Имея возлюбленную на тридцать лет моложе него, он давал волю своему эротическому вулкану, который не находил успокоения.

«Твои ищейки донесли тебе правильно, — пишет он в одном из писем. — Это факт, что в воскресенье 24-го числа я посетил дом сеньоры Р… Ты слишком драматизируешь подобные события… Уверяю тебя, что тебе не о чем беспокоиться. Главная твоя задача — поскорее поправиться и вновь появиться в твоей комнате, которая без тебя выглядит печальной… Как насчёт понедельника? Это доставит огромную радость любящему тебя Бену». [360] , p. 375.

Почти во всех рассказах о любовных похождениях дуче так или иначе всплывает мотив насилия, страха, угрозы. Видимо, эта эмоциональная добавка была ему необходима. Ведь даже свою будущую жену он увёл из родительского дома под дулом револьвера. Иде Дальзер грозил пистолетом из окна редакции «Пополо Италиа», когда она устроила скандал у дверей. Французскую акстрису Магду Фонтанж он чуть не задушил шарфом. Правда, эта дама была ему под стать. Вернувшись во Францию, она начала хвастать, что за какой-то месяц сумела совокупиться с итальянским лидером двадцать раз. После этого ей был запрещён въезд в Италию, и она вообразила, что виновник этого запрета — французский посланник. Бедный дипломат, ни о чём не подозревая, приехал в очередной раз в Париж и на перроне вокзала Гаре-дю-Норд получил от гневной дамы пулю в ягодицы. [361] , p. 146.