Алла Кирилина - Неизвестный Киров

Такова была действительность, атмосфера тех лет. Подобные партийные собрания проходили на заводах, фабриках, в институтах. Читая документы, поражаешься той быстроте, с какой руководители всех рангов реагировали на дело «Ленинградского центра», проявляя при этом завидную оперативность в информации о своей бдительности.

Ярким примером этого может служить реакция руководства Промышленной академии на арест и расстрел И. Г. Юскина. 1 января 1935 года за подписью директора академии В. Куджива в Москву ушла телеграмма следующего содержания.

«ЦК ВКП(б). Промкадры. НКТП ( Наркомат тяжелой промышленности . — А.К.). Toв. Петровскому.

Настоящим сообщаю о мероприятиях в академии, в связи с тем, что во 2-й группе 2-го курса машиностроительного факультета Лен. промакадемии оказался один из организаторов убийства Кирова — студент Юскин И. Г., приговоренный Военной коллегией Верховного суда к расстрелу. Исключены были три человека, дружившие с Юскиным. Группа была расформирована».

Так каждый из тех, кто был арестован по делу о принадлежности к «Ленинградскому центру», сам, в свою очередь, становился источником очередной эпидемии политического террора, поражавшей все новых и новых людей.

При личном участии Сталина подготавливалось закрытое письмо ЦК ВКП(б) под названием: «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». Письмо адресовалось всем партийным организациям страны. В нем огульно обвинялись без всяких доказательств все бывшие зиновьевцы. «Они, — говорилось в письме, — стали на путь двурушничества, как главного метода своих отношений с партией… стали на тот же путь, на который обычно становятся белогвардейские вредители, разведчики и провокаторы». Далее следовала прямая директива об арестах зиновьевцев: «В отношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии, — его надо еще арестовать и изолировать, чтобы, помешать ему подрывать мощь пролетарской диктатуры».

17 января 1935 года Сталин разослал письмо членам Политбюро ЦК с просьбой в тот же день обсудить и принять его.

18 января оно уже было разослано всем организациям ВКП(б).

Страну охватил новый приступ вакханалии бдительности, шпиономании, разоблачительства. Казалось бы, нужно попытаться переломить ее, потому что страсти захлестывали людей, эмоции начинали преобладать над разумом. Но что предпринимает ЦК? Он делает вопреки здравому смыслу невероятный ход. Закрытое письмо ЦК ВКП(б) от 18 января 1935 года «Об уроках событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова» после обсуждения в партии передается на обсуждение в комсомол.

Комсомольцы были в восторге от такого доверия и принялись активно за дело. Приведу два примера.

Типография, Центральный городской район, выступает некто Гуревич: «Каждый комсомолец должен исполниться гордостью за то, что партия довела до нас такое замечательное письмо. Зиновьевско-белогвардейское охвостье пыталось привлечь молодежь, но им это не удалось».

Карбюраторный завод, некто Элькин: «Тот факт, что ЦК ВКП(б) доверил нам проработку этого письма, говорит о том, что нам нужно быть бдительными как никогда». Закрытое письмо Центрального Комитета способствовали нагнетанию напряженности, созданию базы для массовых репрессий.

26 января опросным порядком Политбюро ЦК Принимает следующее постановление:

«О зиновьевцах.

а) выслать из Ленинграда 663 зиновьевца на 3–4 года;

б) группу бывших оппозиционеров, членов партии в количестве 325 человек, откомандировать из Ленинграда в другие районы страны».

И сразу же развила бурную деятельность особая комиссия Ленинградского обкома ВКП(б). Ее возглавил заведующий организационно-распределительным отделом обкома П. Л. Низовцев. Именно эта комиссия готовила списки коммунистов на исключение из партии и административное выселение из Ленинграда. Первичный материал для комиссии поставляли райкомы партии. Списки бывших оппозиционеров заверялись личной подписью первого секретаря райкома ВКП(б). Некоторые райкомы включали в подобные списки 2–3 человек, тех, кто действительно активно участвовал в оппозиционных распрях. Другие включали на первых порах сразу по тридцать и более человек. Причем среди них зачастую появлялись и те, кто только один раз голосовал за оппозицию.

Ради объективности надо отметить, что первые списки участников троцкистско-зиновьевской оппозиции стали создаваться еще в 1928 году. Уже тогда они создавались по определенной форме. Такой список на 237 фамилий с сопроводительным бланком Выборгского РК ВКП(б) за подписью зам. зав. орграспредотделом райкома Л. К. Шапошниковой был направлен в обком партии 8 декабря 1928 года.

В разделе «Примечания» против каждой фамилии содержались следующие пометки: «Полностью отошел от оппозиции»; «Ничем себя не проявляет»; «Работает лояльно»; «В н/вр. — секретарь партячейки»; «Вполне исправился»; «Ведет себя хорошо»; «Выбыл в Красную Армию».

В этом списке значатся и четыре человека, проходивших по делу «Ленинградского центра».

Николай Николаевич Шатский. В примечании против его фамилии значилось: «Неизвестно, ведет ли оппозиционную работу».

Лев Ильич Сосицкий. Указано: «Не выявлен, как оппозиционер».

Проходили по этому списку также В. В. Румянцев и Н. С. Антонов [644] ЛПА, ф. 24, оп. 42, д. 31, л. 88, 97, 98. .

Из членов особой комиссии чаще других были задействованы И. Богданов, С. Смирнов, Цыганов. Почти на всех ее заседаниях находился член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) Цесарский. Протоколы комиссии сохранились почти полностью. Все проходившие через комиссию обсуждались лично и в присутствии первых секретарей райкомов ВКП(б) Ленинграда — А. С. Милославского, С. Я. Шульмана, Касимова, М. А. Освенского, П. И. Смородина, И. И. Алексеева, С. М. Соболева, П. И. Бушуева, начальника политотдела Октябрьской железной дороги Н. П. Чаплина.

Невозможно рассказать персонально о каждом, кто предстал перед комиссией Низовцева. Некоторые из них в прошлом никогда не участвовали в оппозиции, а являлись лишь родственниками бывших оппозиционеров. Другие уже после смерти Кирова допустили какие-то высказывания в адрес покойного. С позиции сегодняшнего дня многие формулировки исключения из партии кажутся просто нелепостью и даже глупостью. Например: «Отказался от написания статьи в стенгазету в связи с убийством Кирова»; «Рекомендацию в партию дал Толмазов»; «Несмотря на приглашение райкома партии придти на вечер, посвященный памяти т. Кирова, не явился»; «За распространение клеветнических слухов о т. Кирове после убийства»; «Ездила к мужу на свидание и в Москву к Куйбышеву хлопотать об освобождении мужа, как невинно осужденного»; «За то, что поддерживала связь и являлась подругой Шишкиной — сестры жены Евдокимова» [645] ЛПА, ф. 24, оп. 42, д. 20, л. 64; д. 21, л. 24, 67; д. 23, л. 13, 19. .