Алла Кирилина - Неизвестный Киров

Состав секретариата Ленгубкома стал предметом обсуждения 5 января на специальном бюро. На нем присутствовали все видные оппозиционеры организации: Евдокимов, Куклин, Минин, Наумов, Сафаров, Саркис. Были также Томский, Молотов, Петровский, Киров, Андреев. Как сказано в документе : «слушали сообщение комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) о секретариате ЛK.

Постановили:

а) Состав секретариата Ленинградского Комитета определить 3 человека.

б) Ввести в состав секретариата ЛК Кирова, Комарова, Бадаева („за“ — 4 чел,).

в) Оставить прежнее решение бюро ЛК от 4/1–26 г. — просить ЦК утвердить секретариат в составе Бадаева, Шверника, Куклина (за — 13, против — 4, воздержался 1).

Ввиду разногласия комиссии Политбюро ЦК с бюро ЛК по вопросу о секретариате передать вопрос на разрешение ЦК ВКП(б)» [188] ЛПА, ф. 16, оп. 1, д. 20, л. 1. .

Трудно далось это решение. Бюро заседало всю ночь. Противостояние продолжалось. Теперь уже ЦК настаивал на изменении всего секретариата губкома, избранного всего три недели назад. В то же время нельзя не отметить и непоследовательность бюро губкома. Оно уже не просило ЦК утвердить свое решение, а передало вопрос о секретариате «на решение ЦК ВКП(б)».

Что это — наивность? Вряд ли. Скорее всего, боязнь нарушить сложившуюся годами партийную субординацию, боязнь стать нарушителями партдисциплины.

Конечно, скрытая дискуссия по составу секретариата прослеживается и на заседании бюро губкома 7 января. Бюро проходило во второй половине дня. А утром Политбюро ЦК утвердило секретариат Ленгубкома в составе: Комаров, Киров, Бадаев.

Реакция на это членов бюро Ленгубкома отразилась в их постановлении: «а) Принять к сведению и руководству постановление ЦК ВКП(б) от 7/1–26 г. о секретариате ЛК. б) Довести постановление ЦК ВКП(б) до сведения пленума Ленгубкома» [189] ЛПА, ф. 16, оп. 1, д. 20, л. 4. .

Никаких споров. «Принять к сведению», «Довести до пленума» — это фактически уже глухая защита.

Пленум губкома открылся 8 января 1926 года. Реакция его участников на постановление ЦК ВКП(б) и бюро губкома от 7 января 1926 года была неоднозначной.

Обратимся к стенограмме. Слово берет Ф. Г. Наливайко (парторганизатор «Красного Треугольника»): «Пленум ЛК всячески считает своим долгом заявить ЦК, что введение т. Комарова в Секретариат против воли, неоднократно выраженной Ленинградской организацией… не будет содействовать внутреннему ее сплочению, в силу чего Пленум ЛК просит ЦК пересмотреть свое решение о тов. Комарове» [190] ЛПА, ф. 16, оп. 1, д. 167, лл. 67–69. .

Голосуется предложение Наливайко не вводить в состав секретариата Н. П. Комарова.

«За» предложение — 90, «против» — 20(выделено мной. — А.К.).

Между тем результаты голосования породили немало мифов, в том числе и об избрании Кирова. Среди них был и такой: якобы 8 января Кирова вообще не выбрали в состав секретариата губкома, а избрание его состоялось только 12 января на пленуме губкома. В доказательство этого приводились следующие аргументы: в связи с избранием Кирова бакинцы приняли свое письмо-поздравление ленинградским коммунистам только 12 января, а состав секретариата Ленгубкома был опубликован в «ЛП» еще позднее — 14 января.

Но все дело в том, что 12 января пленума Ленгубкома вообще не было. В протоколах нумерация пленумов соблюдена. И следующий по порядковому номеру после 8 января пленум состоялся 19 января. Более того, уже 8 и 9 января в адрес ряда партийных организаций ушли телефонограммы за подписью Кирова.

Чем же объяснить мифы? Рискну высказать предположения.

Нельзя исключить сознательной дезинформации, которую распространяли сторонники «новой оппозиции». На роль партийного лидера претендовали и другие. Среди них называют Н. П. Комарова и И. М. Москвина, но документальных подтверждений тому пока не найдено.

Возникает вопрос: а как сам Сергей Миронович Киров относился к своему новому назначению?

В связи с этим огромный интерес представляют письма С. М. Кирова, адресованные жене — М. Л. Маркус-Кировой, Г. К. Орджоникидзе и И. В. Сталину. В письмах, особенно к жене, не рассчитанных на широкую аудиторию, Сергей Миронович Киров писал искренне, не искал осмотрительных, точно взвешенных слов. Эти письма отражают его отношение и к тому, что происходило на съезде, и к его назначению на работу в Ленинград. Передо мной — два письма Кирова к жене. Они не датированы. По-видимому, первое было написано 24–25 декабря 1925 года (в нем есть фраза: «через неделю или меньше съезд закончит работу»). В письме говорится:

«…Из газет ты узнаешь, что на съезде у нас идет отчаянная драка, такая, какой никогда не было. Читай аккуратно „Правду“ и будешь в курсе дела. В связи с этой дракой здесь стоит вопрос о посылке меня на постоянную работу в Ленинград. Сегодня об этом говорили очень и очень определенно. Я, конечно, категорически отказываюсь. Серго также против моей посылки туда. Не знаю, чем это кончится…» [191] ЦПА, ф. 80, оп. 25, д. 8, л. 1–2.

Второе письмо скорее всего было написано Кировым в самом начале января 1926 года, предположительно 4 января.

В этом письме Сергей Миронович сообщал:

«…Произошло то, что намечалось несколько раз [192] Имеются документы, что в 1924 году Кирова хотели послать на работу в Ташкент, но категорически Москве возразил Орджоникидзе — один из руководителей Закавказской Федерации — ЦПА Ф-80, оп. 25, д. 6, л. 1; ф. 85, оп. 25, д. 42, л. 1. , т. е. меня из Баку берут и переводят в Ленинград, где теперь происходит невероятная склока. Что было на съезде, ты знаешь из газет. Во время съезда нас с Серго посылали туда с докладами, обстановка невозможная. Отсюда ты должна меня понять, что как мне трудно ехать. Я делал все к тому, чтобы отделаться, но ничего не получилось. Удержусь ли там или нет, не знаю…» [193] ЦПА, ф. 80, оп. 26, д. 55, л. 1; С. 7. Кирилина А. Киров известный и неизвестный // Аврора, 1989, № 10.

Эти письма свидетельствуют, что, во-первых, Киров не только не хотел ехать на работу в Ленинград, но даже сопротивлялся, а во-вторых, что у него были сомнения — справится ли он со своими обязанностями на этом новом для себя, но крайне важном для партии участке работы.

Из всего характера этой переписки можно сделать вывод: С. М. Киров в Ленинград ехать не хотел, более того, насколько это было возможно в рамках партийной дисциплины, возражал. В этом его поддерживал Г. К. Орджоникидзе. И было принято в определенной степени компромиссное решение: Киров едет в Ленинград на несколько месяцев — для борьбы с фракционной деятельностью «новой» оппозиции.

За полмесяца интенсивной разъяснительной работы члены ЦК выступили на 80 партийных собраниях, из них на 10 — Киров. Собрания проходили почти ежедневно.