Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Какой приятный сюрприз! Меня встречали примерно десять китайцев с цветами. Моя подруга X. пылко меня расцеловала, я обменялась со всеми сердечными рукопожатиями. Пекин был залит солнечным светом…

Какое радужное начало нового путешествия по Китаю! Какое счастливое предзнаменование!..

Я не подозревала о том, что это было прелюдией к грядущей трагедии…

Обновленный Пекин. — Первые признаки японской оккупации. — Из Пекина к священной пятиглавой горе Утайшань

Госпожа Розен Хуа, польская писательница, которая училась во Франции, а затем вышла замуж за китайского инженера, живет в Пекине и является владелицей прелестной виллы, сокрытой среди садов, в квартале, простирающемся между Хатамэнь {40} и Тунцзю-пэйлу {41} . Именно сюда привезла меня подруга, любезно предложившая погостить у нее, пока я не освоюсь с новой обстановкой и не составлю план дальнейшего пребывания в Китае.

Гуляя по городу, я сразу же убедилась, что Пекин чрезвычайно изменился за время моего отсутствия. Благодаря превосходной памяти, которой, к счастью, наделила меня природа, я безошибочно отыскала лавки своих бывших поставщиков. Многие из них уцелели, и я, в общем, без труда ориентировалась в знакомых местах, как будто уехала отсюда только вчера. Кроме того, ясные воспоминания, сохранившиеся у меня о Пекине, позволяли заметить происшедшие здесь перемены.

В ту пору я жила в пыльном и грязном городе. Из Бэйлин сы (монастыря, где я обосновалась) в район посольств вела дорога, усеянная выбоинами и глубокими ямами, заполнявшимися водой при малейшем дожде, — в этих предательских лужах то и дело застревали повозки. Ныне же на месте этой дороги пролегало великолепное асфальтированное шоссе, по которому курсировали трамваи и многочисленные автомобили. Многие пекинские улицы претерпели такую же метаморфозу. На территории Императорского города, некогда запретного, а ныне доступного для посещения, раскинулось множество цветущих парков, окружавших большие озера, по берегам которых стояли прелестные беседки, где отдыхающие могли пить чай и есть пирожные. Дворцы, храмы и крытые галереи, отреставрированные в старинном китайском стиле, сверкали в ослепительном солнечном свете. Помолодевший Пекин стал одним из самых живописных и чарующих городов мира.

Ничуть не меньше поражало меня то, как изменились здешние нравы и обычаи. У китаянок не было раньше столь уверенной походки и смелого взгляда. Я никогда не видела, чтобы они гуляли пешком в парках и по улицам с подругами или мужьями. Необычными и удивительными казались мне также их платья, странным образом сочетавшие строгость и нескромность: они были очень длинными, чересчур закрытыми и плотно облегающими, как трико, без рукавов, с глубокими разрезами по бокам, выставлявшими на обозрение обнаженные руки и изящные ножки в шелковых чулках. Канули в прошлое длинные панталоны, изувеченные ноги в жутких колодках, высокие маньчжурские прически и фиолетовые румяна на щеках. Улицы Пекина заполняли стройные китаянки с короткими, искусно завитыми волосами и неброским макияжем, подобно множеству миниатюрных фей, ради забавы смешавшихся с людской толпой.

Магазины предлагали модницам ткани изумительных расцветок. Минули времена, когда торговцы держали свои товары тщательно упакованными и как бы нехотя показывали покупателям один единственный рулон шелка, свертывая его, прежде чем развернуть другой. Ныне же красочные переливчатые отрезы, бросавшие вызов женскому кокетству, были умело разложены на прилавках и выставлены в витринах. Очень трудно было устоять перед искушением, ибо среди этого изобилия были ткани на любой вкус: и воздушная кисея нежных оттенков, предназначенная для нарядов юных красоток, и плотный атлас великолепных теплых и темных тонов, рассчитанный на мам и бабушек.

Отношение китайских лавочников к иностранцам также изменилось, как и облик их магазинов. В лучших торговых домах обслуживание было выше всяких похвал, но европейским и американским клиентам оказывали такие же знаки внимания, как и местным покупателям. Это было вполне справедливо и не обижало приезжих. Иначе обстояло дело в некоторых заведениях низкого пошиба. Так, персонал одного большого универсального магазина особенно славился нелюбезными манерами. Держались ли эти люди столь же неучтиво и со своими соотечественниками? Возможно. Продавцы ведут себя по-разному и в Париже, в зависимости от разряда торгового дома и общественного положения его традиционных клиентов. Как бы то ни было, иностранцы, не привыкшие к бесцеремонному обращению в Азии, усматривали в этом признаки враждебных настроений китайской черни.

Китайцы, в свою очередь, замечали перемены в своем поведении. Я вычитала в одной здешней книге забавную историю, которую и собираюсь вкратце пересказать. Автор якобы ее не выдумал, и она основана на достоверных фактах [19].

Так вот, в некоем китайском городе жила бедная вдова с двумя детьми: сыном и дочерью. Юноша работал носильщиком, а его сестра вручную шила за мизерную плату носки, что по нынешним временам большая редкость, так как подобные изделия вяжут теперь на машинах.

Война помешала мне вернуться в Пекин.

Как-то раз девушка сидела за работой и услышала на улице страшный шум: звуки музыки, пение и крики. Она тут же выбежала из дома, чтобы узнать, что происходит.

Мимо ее дома проходила процессия, возглавляемая знаменосцами с большими красными флагами и здоровенным детиной с огромным барабаном, производившим оглушительный грохот. Следом шли по двое мужчины и женщины в аккуратных серых одеждах; все они пели и играли на разных музыкальных инструментах.

Мастерица ошеломленно смотрела на это шествие и внезапно заметила в толпе женщин в серых платьях, потрясавших бубнами, одну из своих подружек, которая, как и она, зарабатывала на жизнь шитьем носков.

— Что ты тут делаешь?! — вскричала девушка и схватила подругу за руку, когда та проходила мимо.

— Сама видишь. Иностранцы взяли меня на работу. Теперь за неделю я получаю вдвое больше, чем раньше за месяц, когда я трудилась с утра до вечера. Мне дали красивое платье, и я только и делаю, что пою и размахиваю бубном. Заходи ко мне, дом этих людей в конце главной улицы, любой тебе его покажет. Мне пора идти.

И она поспешила присоединиться к процессии.

Эта встреча заставила китаянку призадуматься. На следующий день она отправилась к подруге. В большом доме, где жили иностранцы, всё приводило девушку в изумление: просторная гостиная, стены, увешанные картинами, музыка и люди, говорившие с ней необычайно приветливо.

— Приходите еще, — сказала одна любезная дама.