Александра Давид-Неэль - Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая

Это меня не остановило: я твердо решила провести ночь под крышей и заявила, что никуда отсюда не уйду, требуя позвать начальника или начальницу.

Портье решил подняться со мной на лифте на шестой этаж к заместительнице директора, квартира которой находилась там.

Она также сказала, что свободных номеров в наличии нет.

Однако я не требовала предоставить мне комнату или спальное место, а лишь просила не прогонять нас. Не могла же она допустить, чтобы европейская женщина ночевала на улице…

Безусловно, служащей стало жаль, что мы оказались в таком отпаянном положении…

— Я должна посоветоваться с директором, — сказала она. — Пойдемте вниз.

Мы снова спустились в лифте на первый этаж, и после недолгого ожидания я увидела дородного мужчину, который вышел из рабочего кабинета, где задержался в столь поздний час. Взглянув на меня, он воскликнул:

— Как, это вы!..

Это была «я», но я не узнавала того, кто, очевидно, хорошо меня знал.

По правде сказать, я боялась, что этот человек обознался, но мое желание найти пристанище было так велико, что, скорее всего, если бы он даже принял меня за другую, я не стала бы его разубеждать.

Но директор не ошибся, память у него была лучше моей.

— Сиань, — произнес он. — Вы ехали в Ганьсу…

Да, в самом деле, мы встречались во время гражданской войны в осажденном Сиане, где я провела больше месяца. Кажется, это было в 1918 году.

Разумеется, теперь не могло быть и речи о том, чтобы мне указали на дверь.

На втором этаже располагалась гостиная; из нее сделали дополнительную комнату и собирались поселить туда одного китайца, чья жена и дети уже жили в доме.

Что ж, этот господин мог остановиться у своих родных. Обстоятельства требовали, чтобы человек жертвовал своими удобствами.

На том же этаже нашлась комнатушка и для Йонгдена, которого директор тоже хорошо помнил. Я отправила слуг на китайский постоялый двор.

Мой знакомый ушел. Ионгден тоже удалился к себе, а я долго озиралась по сторонам. Наверное, у меня был такой же изумленный вид, как у какого-нибудь праведника, попавшего в райские кущи.

Чистота, комфорт, тишина и покой!..

Но тут я бросила взгляд на наши вещи: сумочку, чехол для зонта и шляпную коробку; лама уже унес свои туалетные принадлежности.

Не считая надетой на нас одежды, это было всё наше имущество!..

На следующий день, вскоре после завтрака, снова завыли сирены воздушной тревоги, и я узнала, что несколько недель тому назад самолеты разбомбили город Аньян, расположенный поблизости.

Ханькоу, куда я добралась издалека ценой таких неимоверных усилий, явно не был тихим приютом.

Что же было дальше?..

Я стала беженкой, одной из миллионов людей, ныне лишенных в Китае крова.

Не желая сворачивать с намеченного пути, а также стремясь присутствовать при развязке трагедии, начало которой мне довелось лицезреть, я не стала покидать страну, где она разворачивается.

Уехав из Ханькоу, подвергавшегося бомбардировкам, я добралась до Ичана, а затем села на пароход и поплыла вверх по течению Янцзы, перебралась через речные пороги, окруженные гигантскими ущельями, и высадилась на берег в Чунцине.

После одного из первых японских налетов, длившегося примерно с четверть часа, там погибло десять тысяч человек, причем многие из них сгорели заживо в своих объятых пламенем домах.

Затем я снова увидела Чэнду, роскошную столицу провинции Сычуань, где мне безмятежно жилось пятнадцать лет тому назад.

Несколько месяцев здесь было спокойно, а затем бомба угодила в крышу дома, где рукопись этой книги перепечатывали на машинке. В непосредственной близости от него сгорел целый квартал: более полутора тысяч зданий.

Так, переезжая из города в город, я добралась до пределов Китая, его дальнего, еще дикого запада, края пастухов, обитающих в закопченных юртах, и благородных разбойников, о которых я рассказала в другой книге [79].

Опасность приближается

Нежданно-негаданно я снова вернулась в Тибет.

Однако грозовые тучи продолжают сгущаться. Они уже нависли над этой высокогорной страной богов; возле моей хижины [80], за которой начинаются безлюдные просторы, устанавливают сирены и роют подземные убежища… Того и гляди, что-то произойдет [81].

Как-то на днях я решила найти укрытие на случай опасности и отправилась на кладбище, примостившееся на склоне горы, среди глыбовых развалов — следов давнего оползня… После скитаний из приюта в приют мне, возможно, придется прятаться среди могил.

Возможно также, у людей скоро не останется другого прибежища, кроме Смерти, избавляющей от страданий и бед, порожденных человеческим безумием.

Дардо, пограничная область Китая Август 1939 г.

Следующая книга, повествующая о моих дальнейших странствиях, выйдет под заголовком: «На Диком Западе огромного Китая». Если только…

Песня, призывающая народ на борьбу

Вставайте, если вы не желаете становиться рабами.

Чтобы защитить нашу страну, отдадим свою плоть и кровь, возведем вокруг нее бастион.

Это необходимое, решающее испытание для Китайской Республики.

Пусть каждый, отказавшись от уз, связывающих его с родной деревней, во весь голос обращается к другим с призывом:

«Вставайте! Вставайте! Давайте объединяться!

Объединив наши души, станем единым духом!»

Песня решительных мужчин

Куда бы вы ни шли: навстречу жизни или смерти, вставайте, идите вперед, не отступайте.

Тысячи наших братьев убиты, у нас отняли родную землю.

Вставайте, не сдавайтесь, куда бы вы ни шли: навстречу жизни или смерти.

Пусть те, у кого есть сабли, возьмут их в руки, а те, у кого сабель нет, вооружатся палками.

Мы не можем больше терпеть.

Не отдадим ни клочка китайской земли, ни пяди.

Пусть мужчины разных народностей, из всех наших провинций, встают и сражаются вместе.

Братья, будьте стойкими, не отступайте, не поддавайтесь отчаянию!

Чтобы лишить жизни врага, не щадите живота своего!

Час настал, не время мешкать.

Час настал! [82]

Три свободы [83]

Вот три народных принципа,

О моя партия, чьи взгляды я разделяю!

Ты — основа Республики,

Ты завоевала любовь всего народа,

Все твои вожди, в которых мы верим,

Это наш авангард!

Днем и ночью мы неустанно будем следовать Этим принципам.

Будем мужественными и смелыми, Преданными и великодушными!

Пусть у нас будет одна душа и одна сила, Давайте хранить эти заветы,

Запечатленные в наших сердцах,

До самой смерти! [84]

«И вот снова — страна Кам! Я вернулась на тибетскую землю!»