Йохан Кройфф - Моя жизнь

Должен сказать, в «Фейеноорде» я провёл замечательное время. По-настоящему классное. «Аякс» и «Фейеноорд» – заклятые враги, так что поначалу я был злодеем в глазах фанатов. Мне пришлось убеждать болельщиков в своей преданности и добиваться того, чтобы мы регулярно побеждали. Как это уже было в «Барселоне», «Лос-Анджелес Ацтекс», «Вашингтон Дипломатс» и «Аяксе», я смог покорить их сердца в первом же матче. Я забил великолепный гол в рамках турнира, называвшегося тогда Rotterdam Tournament. Все начали аплодировать и подбадривать меня. Как вдруг осознали, что аплодируют тому, кого ещё недавно ненавидели. В какой-то момент весь стадион пришёл в полнейшее замешательство, но лёд растаял, когда болельщики увидели, насколько счастливы мои партнёры по команде. Отличным завершением всего этого стал выигрыш нами турнира.

Часто доводилось слышать, что по ходу последних трёх моих сезонов в качестве игрока тренеры зачастую играли декоративную роль в команде, а все решения за них принимал я. Это чепуха. В спорте высочайшего уровня всё работает не так. Я всегда помнил о том, что Курт Линдер следил за тем, чтобы мой мотор не барахлил. Ад де Мос был новым человеком в моей карьере, но и с ним у нас всё шло гладко. Подход Тейса Либгертса в «Фейеноорде» был таким же, как у Линдера. Когда мы бегали по пересечённой местности, он всегда повторял мне, что ему не важно, где я остановлюсь: «Беги со всеми, а там будет видно, сколько сможешь выдержать».

Что касается технического и тактического аспектов игры, то нельзя забывать о том, что Ринус Михелс возложил на меня ответственность за игру команды, сделав меня её дирижёром, когда я был ещё в очень молодом возрасте. В 18 лет я уже на автомате понимал, когда нужно направлять партнёра вперёд по полю, а когда назад, а также когда и как нужно действовать на благо команды. Ко времени чемпионата мира-1974 я делал это уже вполне естественно, даже не задумываясь лишний раз. Потому вопрос никогда не стоял так: «Тут я буду играть сам по себе». В команде всё работает не так. Уж точно не тогда, когда ты частично ответственен за тактику команды на матч. И точно так же Линдер, де Мос и Либгертс не тренировали команду, пока я просто играл в футбол. Усилия всегда были общими. Не могло быть так, чтобы я мог компенсировать упущения плохого тренера или что хороший тренер мог компенсировать мои недостатки. Это невозможно. За почти три полноценных сезона, что я провёл в Голландии после возвращения из США, я выиграл три чемпионских титула и два Кубка Нидерландов. Такое случается только тогда, когда между профессионалами высокого уровня налажено качественное взаимодействие.

Всё дело в отлаженной коммуникации. Наставник выдавал свои инструкции с бровки, а я следил за тем, чтобы игроки следовали им на поле. Это, конечно же, абсолютно нормальная ситуация, не в последнюю очередь потому, что в футболе не существует тайм-аутов. Тренер может дать команде установку перед игрой и во время перерыва, но попробуй-ка докричаться до игрока на противоположном фланге во время матча, когда пятьдесят тысяч человек на трибунах поёт… это невозможно. Вот для чего нужен человек на поле, который будет видеть полную картину матча.

Вот почему я часто вбрасывал мяч, когда он уходил в аут неподалёку от тренерской скамейки. Тогда тренер мог быстро сказать мне: не спускай глаз с этого, присматривай за этим. Или я сам мог у него что-нибудь спросить. Не потому что считал себя лучше остальных, а потому что думал как профессионал. Как для тренера, так и для его продолжения на поле взаимоуважение – важнейший элемент совместной работы. Вот почему я никогда не ссорился с тренерами. Ну, почти никогда. Хеннес Вайсвайлер, работавший год с «Барселоной», был единственным исключением из этого правила. Ни с кем другим никогда проблем у меня не было.

Мой последний сезон в качестве действующего футболиста в «Фейеноорде» получился очень ярким, он был как одна продолжительная вечеринка. Я отлично поработал с Либгертсом и с такими ребятами, как Руд Гуллит, Андре Хоекстра. У нас была замечательная группа игроков: Йоп Хиле, Бен Вейнстекерс, Стэнли Брард и многие другие, причём каждый пребывал в тот год в отличной форме. Что же до меня, то сезон я начинал с намерением показать своему новому клубу кое-что особенное. И это у меня получилось, и в немалой степени. Когда я вспоминаю об этом, у меня никак не укладывается в голове: как, бога ради, нам это вообще удалось? Особенно если вспомнить, что начали мы сезон поражением 2:8 от «Аякса» на Олимпийском стадионе, за которое над нами насмехались все, кому не лень. Но люди часто забывают, что такие поражения обычно становятся началом возрождения. Такова жизнь.

После тех 2:8 мы выиграли всё. В буквальном смысле всё. Кубок, чемпионат, а лично я – «Золотую бутсу» лучшему футболисту Эредивизи. Уже к началу Пасхи «Фейеноорд» предложил мне продлить контракт. Но сначала мы сыграли сдвоенные матчи: игры шли в субботу и понедельник, кажется. Наутро после второй игры я почувствовал себя просто ужасно. Я споткнулся, спускаясь по лестнице, и не мог подняться по ней самостоятельно. Я сказал Данни: «Больше не могу. Нам придётся с этим покончить. Это конец». Если те два катастрофических прощальных матча 1978-го послужили серьёзным предостережением о том, что мой уход из футбола состоится не так, как планировалось, то пять лет спустя сказка получила идеальную концовку. На пике. Она закончилась футболом и моментами, о которых люди в «Аяксе» и «Фейеноорде» вспоминают до сих пор. Призами и завоёванными кубками. За три года мне покорились три чемпионских титула и два кубка, о чём ещё мечтать? Завершить карьеру таким образом было нормально. Даже очень неплохо.

Тут я хотел бы прояснить кое-какой момент, чтобы не возникало недопонимания. Я никогда не отличался злопамятностью, она никогда мною не двигала. Даже в 1983 году, когда я захотел выместить свою злость на «Аякс» переходом в «Фейеноорд» после того, как мой клуб решил вышвырнуть меня на помойку. Эта так называемая месть, которой я якобы жаждал, не имела ни малейшего отношения к моему уязвлённому самолюбию, как это пытались представить некоторые люди. Когда речь заходит обо мне, всё сильно усложняется.

В 1983 году мой отчим, дядя Хенк, скончался, и эта утрата так сильно ударила по мне, что моя игровая форма в «Аяксе» сильно ухудшилась. Совет директоров об этом знал, но мир полнился самыми неправдоподобными слухами обо мне, так что в «Фейеноорд» меня доставили в крайне разобранном состоянии. После этого я собрал все свои физические и душевные силы, чтобы закончить карьеру с достойным посвящением второму отцу. Именно это дало мне невероятную силу, помогшую выиграть всё, что было можно выиграть в возрасте 37 лет. Титул чемпиона Эредивизи, Кубок, «Золотую бутсу». Сила и энергия, которые придала мне его смерть, и по сей день удивляют меня.