Владимир Набоков - Письма к Вере

Фишер (который где-то сейчас поблизости и, вероятно, будет здесь завтра) несколько огорошил меня известием, что в Galesburg будет не две, а одна лекция, т. е. только заработаю там 50 долларов. Уровень интеллигентности здесь значительно ниже, чем в восточных университетах, но все очень милы и appreciative. Сейчас около пяти. В 6.30 обедаю у Турка. Завтра узнаю насчет поезда в Galesburg, ибо, по-видимому, нужно ехать обратно в Чикаго, а оттуда в Galesburg: в нашем расписании что-то перепутано (можно тоже с пересадками при помощи local trains добраться до G., без заезда в Чикаго, – но это кажется длиннее – словом, узнаю).

Люблю тебя, моя душенька. Постарайся – будь веселенькой, когда возвращусь (но я люблю тебя и унылой). Если бы не было вас – почувствовал совершенно ясно, – поехал бы солдатом в Марокко: там, кстати, водится в горах божественная лиценида – Vogelii Obthr. Впрочем, гораздо больше этого сейчас хотел бы написать русскую книгу. Ватный отель, за окном дождь, в номере библия и телефонная книжка: для удобства сообщения с небесами и с конторой.

В.

Гейлсбург – Кембридж (Массачусетс ), Крейги-серкл, 8

Среда

11 —XI —42

Galesburg

4 p.m.

Душенька моя,

приехал сюда сегодня утром – с раздувшейся верхней губой после ледяного ветра в St Paul. Моя лекция там перед аудиторией в 900 человек – Commonsense – передавалась по радио. Вот маленькое стихотворение, которое написалось.

Здесь я помещен в очаровательной гостинице – какие-то замечательные золотисто-коричневые панели и много интересных gadget,oв. Покупаю нынче третью газету. Почему вы мне не пишете, моя любовь? Университет, который только что осматривал, очень приятный. Читаю завтра вечером. Хочется домой, надолго.

В.

МИЛЫЙ МОЙ, РАДОСТЬ МОЯ!

Фармвилл – Кембридж (Массачусетс), Крейги-серкл, 8

Понедельник

Моя душенька,

люблю тебя. Онорз-Колледж оказался очаровательным и необыкновенно изящным – словом, все было очень приятно. В Нью-Уорке я успел сделать все, что хотел. Видел Мое, причем выяснилось, что Barbour – его ближайший друг. «Well, you must be a jolly good man if Tom Barbour took you!» Это вышло удивительно удачно. Pierce повел меня пить виски, и мы провели с ним два часа за литературными разговорчиками. «I keep getting letters telling me that you are my find of the season». (Это уж мне льстит гораздо меньше.) Видел Наташу, которая повела меня и армянскую даму – которую ты, кажется, знаешь – в кинематограф. Бездарнейшая советская фильма. Видел Алданова, к которому я послал Зензинова и Фрумкина, а кроме них, еще были Коварские и Мансветов с женой-поэтессой. Видел Дашу – повел ее в ресторанчик, – она была ужасно мила и разговорчива. Видел Тильду – она ни за что не хочет денег. Видел Комстока, Санфорда и Мичинера, который оказался милейшим молодым человеком (выяснилось, что не Комсток, а он сделал для меня эти великолепные рисунки). Мне нужно было препаровать и зарисовать гениталии моей Lysandra cormion , но оказалось, что она со всеми другими «typeс» [151]переведена в Энтомологический институт за пятьдесят миль от Нью-Уорка. На другое же утро (в субботу) она была доставлена мне оттуда, и я всласть позанялся ею. Вчера приехал сюда после убийственного путешествия. Ужинал у проф. Grainger в неотопленной усадьбе среди соснового леса и потом был отвезен в теплую удобную гостиницу. Я проспал – надо быстренько вставать, до свидания, моя любовь. Митеньку целую моего.

Нью-Йорк – Кембридж (Массачусетс ), Крейги-серкл, 8

Душенька моя любимая – что ж, нынче 18 лет. Радость моя, нежность моя, жизнь моя!

Провел очень приятный вечер с Зёкой, который совершенно не изменился, только нос больше – и лакированный. Доктор дал свиде(те)льство (5 долл.). Потом пошли к Bunny, пришли туда еще люди, и Зёка был совершенно оглушен. Сейчас мчусь в музей, откуда к А. Мальчика моего целую. Обожаю тебя. В.

Милая Мар… [152]

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

5 – VI – 44

Душенька моя,

я провел два дня, не выходя, пиша, питаясь рокфором и апельсинами. Написал одиннадцать страниц романа. Если продлится инспирация, окончу его до вашего возвращения. Пришли page-proofs Гоголя и счет за молоко. Сейчас утро понедельничье, иду сейчас в муз. Свежо, ветрено. Напиши, как все.

Митюшенька мой, напиши мне тоже при случае, милый мой, флайингфортресс мой.

Целую вас, мои дорогие, привет Анюте и Люсе. Very much. В.

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

Понедельник,

5 – VI – 44

5 часов

Посылаю, моя душенька, два счета, которые, по-видимому, нужно оплатить. Только что вернулся из муз. и нашел твою и Митюшину открыточку – о том, что операция будет в среду. Жду очень добавочных сведений.

Завтракал в «Wurst. Н.» с Карпентером. Loveridge очень ценил Митюшенькино письмо.

Сейчас ложусь писать.

Кембридж (Массачусетс) —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

6 – VI – 44

Дорогая моя душенька,

вчера был день необыкновенных приключений. Началось с того, что утром, в ту минуту, как я собирался в музей (с теннисной ракетой, так как условился играть с Кларком в 4.30), позвонила т. н„очень взволнованная, – привезла больного М. Мих. из Вермонта, а между тем приехали Добужинские и не попали к ним в дом, так как никого не было (Добужинские так и пропали среди последующих трибулаций, как сейчас увидишь). Я условился, что после тенниса зайду проведать М. М., и потек в музей. Около часа дня, все такой же здоровый и бодрый, позавтракал в «Вурстхаузе», съев Virginia ham со шпинатом и выпив кофе. Вернулся к микроскопу около двух. Ровно в 2.30. почувствовал вдруг позыв к рвоте, едва успел выбежать на улицу – и тут началось: совершенно гомерическая рвота, кровавый понос, спазмы, слабость. Не знаю, как добрался домой, где ползал по полу и изливался в мусорную корзину. Каким-то образом нашел силы позвонить Т. Н., которая вызвала автомобиль «скорой помощи». Он повез меня в действительно жуткий гошпиталь, где ты была с Митюшенькой. Совершенно беспомощный брюнет пытался выкачать мой желудок через нос – лучше не вспоминать, – словом, я попросил, корчась от колик и блюя, чтобы меня скорее увезли в другое место. Т. Н., сообразив, что там врач, повезла к ним. Я был уже в состоянии полного колляпса. Этот врач, милейший (не помню имя), мгновенно устроил все и сам повез, и понес меня в больницу, где ты лежала. Там меня поместили в палату с ужасно и хрипло умирающим стариком, – из-за этих хрипов я не мог заснуть. В жилы мне влили бутыль соляного раствора – и сегодня, хотя еще понос утром [153]продолжается, чувствую себя отлично, страшно голоден – и курить хочется, – а дают только воду. Лечит меня д-р Cooney.