Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Если это описание действительно точное, то удивляться не приходится: в первой половине 1912 года имя Распутина продолжало находиться в центре скандалов и сплетен. Сначала было дело Гермогена и Илиодора, затем думский запрос, после которого последовала встреча Коковцова и Родзянко с царем. После этого в марте на Распутина в Думе набросился Гучков. Пресса и полиция не оставляли его в покое. За Распутиным охотились, как за диким зверем. Пошли слухи, что он с этим уже не справляется и пытается получить заграничный паспорт, чтобы выехать из страны. Этот слух настолько распространился, что губернатор Тобольска Андрей Станкевич в феврале 1912 года телеграфировал начальнику департамента полиции в Петербурге, что это чистая ложь 4. И если бы Распутин сорвался, никто не удивился бы. И, словно всего этого было мало, вновь началось давно оставленное хлыстовское расследование.

Почему и кто возобновил это расследование, неясно. Похоже, в действие вступили разные силы. В Петербурге усилия к тому приложили Гучков и Родзянко. Журналистам стало известно, что действовать собирается Святейший синод, поскольку вновь пошли слухи о связях Распутина с хлыстами 5. В феврале обер-прокурор Синода Саблер запросил из Тобольской духовной консистории дело Распутина. По-видимому, это было сделано по приказу царя. Как пишет Коковцов, Николай считал, что, стоит Родзянко прочесть дело, он сразу же убедится в беспочвенности разговоров о связях Распутина с хлыстами и поможет положить конец слухам 6. А тем временем сменивший в марте 1910 года на посту епископа Тобольска Антония (Каржавина) Евсевий приказал каждый месяц докладывать ему о перемещениях и занятиях Распутина – в том числе и о его возможных связях с хлыстами. Все это должно было делаться в обстановке строжайшей секретности. Евсевий в 1905 году был ректором Ярославской духовной семинарии, и там он столкнулся с молодым Илиодором, который добился значительной поддержки Черной сотни. Неудивительно, что Евсевий был готов думать самое худшее о знаменитом друге Илиодора (хотя к этому времени Распутин уже успел стать его врагом). Именно он написал резко отрицательный доклад о Распутине, когда 30 апреля 1912 года его неожиданно перевели в Псковскую епархию. Временно его место в Тобольске занял Дионисий (Павел Сосновский), затем в июне прибыл Алексий (Алексей Молчанов). Дионисий не ограничился одним лишь местоблюстительством. 27 мая он приказал Тобольской консистории продолжить сбор информации о Распутине. Перед отъездом Алексия из Петербурга Даманский передал ему секретное дело консистории о хлыстовстве Распутина, чтобы он был полностью в курсе дела 7.

21 мая отец Петр Остроумов сообщил Дионисию из Покровского, что Распутин регулярно посещает церковь и всю весну трудился в поле. Он соблюдал посты и совершал паломничества в Абалакский монастырь. Единственным необычным событием было общение с Ольгой Лохтиной. Ольга жила в доме Распутина с января и начала вести себя странно. Остроумов считал, что ее религиозная мания стала нездоровой и даже опасной. Она стала называть Распутина «Богом» и призывать других признать его святость под угрозой Божьей кары. Лохтина действительно была больна. Ее одержимость Распутиным привела к разрыву с семьей. Она бросила мужа и детей, чтобы жить с Распутиным, потому что муж ее отказался и дальше принимать его в своем доме. Какое-то время она находилась в психиатрической больнице, но потом сбежала. Семья продолжала поддерживать ее финансово, но она так к ним и не вернулась – жила то у Распутина, то у Илиодора 8.

Примерно 6 мая она уехала из Покровского – по-видимому, после ссоры с женой Распутина. Лохтина выбежала из распутинского дома босиком, держа в руках одну лишь подушку. Распутин догнал ее и вернул обратно в дом. Люди слышали, как она говорила, что более не может жить в его доме. Распутин нашел местного крестьянина, который согласился отвезти ее в Тюмень, и на какое-то время она исчезла. Полиция следила за ситуацией. Даже полицейские агенты отмечали, что она явно «психически больна» 9. Газета «Вестник Западной Сибири» 22 мая писала, что Лохтину видели жители деревни Борки близ Тюмени, она бродила босая и полуодетая 10. В том же месяце она объявилась возле Флорищевой пустыни, где находился Илиодор. Вся ее одежда превратилась в тряпки, она грозилась покончить с собой 11. 31 мая газета «Вечернее время» напечатала большую статью о ее злоключениях под заголовком «Одна из жертв Распутина». В ней Лохтина представала некогда красивой женщиной и любящей матерью, которая соблазнилась ложным мистицизмом и попала в лапы Распутина. Женщина, которая когда-то обладала сильной волей, стала «покорной игрушкой в руках неграмотного сибирского мужика». Он разрушил ее душу и семью, даже изнасиловал молодую служанку в ее доме. Обо всем этом с отвращением писал автор статьи 12. Аналогичная статья примерно в то же время появилась в газете «Вестник Западной Сибири». В ней утверждалось, что жена Распутина и другие его поклонницы издевались над бедной Лохтиной и терроризировали некогда прекрасную «светскую львицу». Ей пришлось бежать из дома Распутина, спасая свою жизнь 13. В своем докладе от 21 мая отец Остроумов писал, что Лохтина бежала, потому что Прасковья категорически отказывалась признавать, что ее муж является Богом. Мужа она любила, но это был явный перебор.

После отъезда Лохтиной Распутин отправился в Абалакский монастырь. В течение мая он раздавал «в больших количествах» свои брошюры «Великие торжества в Киеве!» и «Благочестивые размышления» в своем доме в Покровском и по всей губернии. Надо сказать, что судьба Лохтиной его не волновала. В июле Остроумов сообщал, что Распутин весь июнь провел дома, к нему приезжали Зинаида Манчтет и Акилина Лаптинская. Два дня у него гостил епископ Варнава 14. В поведении Распутина не было ничего такого, что вызывало бы подозрения.

Весной Евсевий попросил отца Александра Юрьевского, который первым изучал возможность связи Распутина с хлыстами в 1907 году, составить доклад о Распутине. В мае 1913 года Юрьевский рассказал группе учеников Тобольской духовной академии о том, как он три месяца собирал информацию, значительная часть которой была по-настоящему сенсационной. По словам Юрьевского, Распутин в юности был конокрадом, за что его часто наказывали. Деревенские старшины подвергли его такому наказанию: молодые парни подбрасывали его в воздух, чтобы он падал на спину, и повторяли это, пока он не терял сознание. Наказание было тяжелым и болезненным. Во время такого падения Распутин сильно повредил гениталии. Но это событие произвело в нем таинственную перемену: теперь он мог сохранять эрекцию сколь угодно долго. Поняв это, Распутин использовал свою особенность для того, чтобы покорять скучающих, изголодавшихся по хорошему сексу светских дам. Он мог удовлетворять их, как никто другой, и они не могли им насытиться. Распутин говорил им, что все это не доставляет ему наслаждения, а делает он это только ради изгнания беса. «Бес во плоти, изыди!» – так, по словам Юрьевского, кричал Распутин, подчиняя себе своих жертв.