Дуглас Смит - Распутин. Вера, власть и закат Романовых

«Что нам показали наши “братушки”, о которых писатели так кричали, коих защищали, значит… Мы увидели дела братушек и теперь поняли… Все… Да… А что касаемо разных там союзов, – то ведь союзы хороши, пока войны нет, а коль она разгорелась бы, где бы они были? Еще неведомо…

Ведь вот, родной, ты-то, к примеру сказать, пойми! Была война там, на Балканах этих. Ну и стали тут писатели в газетах, значит, кричать: быть войне, быть войне! И нам, значит, воевать надо… И призывали к войне и разжигали огонь… А вот я спросил бы их, спросил бы писателей: “Господа! Ну, для чего вы это делаете? Ну, нешто это хорошо? Надо укрощать страсти, будь то раздор какой, аль целая война, а не разжигать злобу и вражду”» 2.

Той же газете в декабре, когда его спросили, следует ли России вступать в войну, он ответил так: «Господи, сохрани и помилуй нас от этого. Дай Боже, чтобы Русь избежала этой напасти. Всякая война, даже удачная, гибельна для дела любви и мира, для благодати Божией. Дай Бог, чтобы Россия, да и все прочие государства сумели обойти войну. На этот предмет должны направиться думы наши» 2. В январе 1913 года Распутин сказал репортеру газеты «Дым Отечества» следующее:

«Готовятся к войне христиане, проповедуют ее, мучаются сами и всех мучают. Нехорошее дело – война, а христиане вместо покорности прямо к ней идут. Положим, ее не будет; у нас, по крайней мере. Нельзя. Но вообще воевать не стоит, лишать жизни друг друга и отнимать блага жизни, нарушать завет Христа и преждевременно убивать собственную душу. Ну, что мне, если я тебя разобью, покорю; ведь я должен после этого стеречь тебя и бояться, а ты все равно будешь против меня. Это если от меча. Христовой же любовью я тебя всегда возьму и ничего не боюсь. Пусть забирают друг друга немцы, турки – это их несчастье и ослепление. Они ничего не найдут и только себя скорее прикончат. А мы любовно и тихо, смотря в самого себя, опять выше всех станем» 4.

Даже за границей Распутин получил известность как человек, удерживавший Россию от войны. Газета Frankfurter Zeitung в статье «Россия и Балканы» (1 марта 1913 года по новому стилю) приводила слова «старца, который все еще общается с влиятельными людьми», о том, что «болгары отплатили за любовь русских неблагодарностью и ненавистью – и теперь мы должны думать о себе, а не беспокоиться о делах недостойных» 5. В мае 1914 года газета Vossische Zeitung опубликовала интервью с Сергеем Витте (вскоре это интервью было перепечатано в российской прессе), в котором тот заявлял, что Распутин спас Россию от войны во время Балканского кризиса своими решительными словами в ключевой момент. «Весь мир хулит Распутина, – говорит в одном из интервью Витте, – а знаете ли вы, что Распутин в 12 году спас нас от войны?» 6«Одесские новости» заявили то же самое в июле: только благодаря Распутину России удалось избежать войны с Австрией из-за Балкан 7.

Вот как об этом пишет Вырубова: «Это было в 1912 году, когда великий князь Николай Николаевич и его супруга старались склонить государя принять участие в Балканской войне. Распутин чуть ли не на коленях перед государем умолял его этого не делать, говоря, что враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну, и что Россию постигнет неминуемое несчастье» 8.

То, что Распутин удержал Россию от вступления в войну на Балканах, стало частью мифа о нем. Хотя не вызывает сомнений то, что Распутин выступал против войны, и все знали об этом, мы не можем с уверенностью утверждать, что его голос стал решающим в этом вопросе 9. Кроме него, против войны выступали и другие, более влиятельные фигуры. Министр иностранных дел Сергей Сазонов, которого никак нельзя винить в развязывании войны, был категорическим противником участия в местном, балканском конфликте. Он считал, что ни Россия, ни Австрия не должны втягиваться в эту войну. Более того, в начале 1911 года Николай сказал послу в Болгарии, чтобы тот помнил: Россия не будет готова к войне еще пять-шесть лет. Вторая балканская война была кровавой и короткой: Болгария потерпела поражение и в августе запросила мира. «Первый раунд выигран, – с восторгом восклицал премьер-министр Сербии. – Теперь мы должны готовиться ко второму, против Австрии». Николая же терзали мрачные предчувствия. Он писал матери: «Не существует такого понятия, как европейское единство, – великие державы попросту не доверяют друг другу» 10.

Распутин вернулся в столицу в январе 1913 года. 31 января Николай записал в дневнике: «В 4 часа приняли доброго Григория, кот. остался у нас час с 1/4» 11. Это была их первая встреча с июня 1912 года, который они провели в Крыму. Двор готовился к празднованию 300-летия Дома Романовых. Празднования начались утром 6 марта с торжественного салюта из пушек Петропавловской крепости. В то же утро Николай возглавил процессию, которая прошла от Зимнего дворца до Казанского собора на Невском проспекте, где в полдень состоялась служба. Собор был забит придворными, иностранными дипломатами и видными чиновниками. Присутствовал и Родзянко. Настроение у него было неважное – членам Думы отвели места на самых задних рядах 12.

Но более всего его раздражал вид Распутина в дорогих шелках, блестящих сапогах-бутылках и с большим золотым наперсным крестом. Он стоял прямо перед членами Думы. В мемуарах Родзянко писал, что вступил в конфликт с Распутиным, потребовал от него ответа, как он посмел быть здесь, на что Распутин вытащил из кармана приглашение и ответил, что его пригласили люди, занимающие более высокое положение, чем председатель Думы. Распутин вел себя нахально, не проявлял никакого уважения к Родзянко и даже пытался его загипнотизировать, но Родзянко не испугался и не поддался чарам Распутина. Он приказал ему немедленно покинуть собор, что он и сделал. Шедший за ним Родзянко видел, как Распутин накинул на плечи дорогую соболиную шубу, сел в ожидавший его автомобиль и уехал 13.

Это один из наиболее часто упоминаемых эпизодов из биографии Распутина, но очень трудно оценить, было ли это в действительности, и если было, то так ли все происходило, как описывает в мемуарах Родзянко. Родзянко доложил об этом генерал-майору Владимиру Джунковскому, товарищу министра внутренних дел, 8 марта, через два дня после произошедшего. Интересно, что либо Джунковский, либо кто-то из его подчиненных толстым синим карандашом написал на документе Родзянко: «Неправда» 14. С определенностью можно сказать только одно: в воспоминаниях Родзянко решил показать себя единственным человеком, способным справиться с Распутиным, – действовать решительно, твердо, по-хозяйски. Если бы Николай последовал его примеру, карьере Распутина при дворе пришел бы конец, и монархия была бы спасена 15. Но вряд ли это было возможно при столь слабом монархе, как Николай.