Р Гэдни - Говорит Альберт Эйнштейн

Альберт выступает перед многотысячной толпой в здании арсенала 69-го пехотного полка на Лексингтон-авеню. Президент Гардинг направляет ему приветственную телеграмму: «Ваш визит должен напомнить людям о большой услуге, которую еврейский народ оказал человечеству».

АЛЬБЕРТ И ЭЛЬЗА ВО ВРЕМЯ ДЕВЯТИДНЕВНОГО ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ ГОЛЛАНДИИ ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ НА БОРТУ ЛАЙНЕРА «РОТТЕРДАМ»

НЬЮ-ЙОРК

Эльза дает интервью Марион Вайнштейн для журнала «Америкэн хибрю». Эльза по бумажке зачитывает подготовленный для кампании Альберта текст. «Она выписана, словно полотно живописца. Таких, как она, мужчины любят за природную женственность, художники срисовывают с них своих мадонн, и именно такой евреи представляют идеальную „мать Израиля“. На миссис Эйнштейн была юбка из простой материи и фиолетовый шелковый шарфик с изящной вышивкой. Глядя на нее, вам представляется глубокий, прохладный бассейн и лучи мягкого солнца. Когда она рассказывает вам о забавных моментах в круговороте американской жизни, нельзя не заметить, как сияют в улыбке ее ровные зубы и дивные голубые глаза».

— Да, такое ты бы не написала, — говорит Альберт.

— А ты — тем более, — отвечает Эльза.

Следующий пункт — Вашингтон, где Альберт выступает в Национальной академии наук.

Встреча президента Гардинга с Альбертом и Эльзой в Белом доме держалась в рамках протокола, ведь глава государства, по его собственному признанию, не понял ровным счетом ничего в теории относительности.

В Принстоне после прочтения пяти лекций по теории относительности Альберту присуждают степень почетного доктора.

Дальше — Гарвард и Бостон, но уже с Вейцманом. В Бостоне его встречают под грохот духового оркестра. А вечером мэр города Эндрю Дж. Питерс устраивает кошерный банкет. Из речи мэра: «Мало кто из нас может поддержать беседу с профессором Эйнштейном о математических свойствах пространства; но каждый из нас поддерживает его решение не подписывать тот манифест, потворствующий вторжению в Бельгию».

Потом — Кливленд, где еврейские торговцы, закрыв свои магазины, высыпали на улицы поприветствовать его.

Альберт пишет Бессо: «Позади два страшно изнурительных месяца, но я невероятно рад тому, что мог содействовать сионистскому движению, став гарантом создания университета… Удивительно, конечно, что я довел дело до конца. И теперь, когда все кончено, я наслаждаюсь мыслью, что сделал что-то по-настоящему ценное».

Обессиленной паре, Эльзе и Альберту, предстоит девятидневный путь домой на борту британского лайнера «Селтик» компании «Уайт стар лайн».

24 июня 1922 года друг Альберта, министр иностранных дел Веймарской республики Вальтер Ратенау, выезжает из своего дома в Грюневальде, что в десяти минутах от Берлина, в открытом автомобиле. На перекрестке Валлотштрассе и Кенигсаллее какая-то машина преграждает Ратенау путь. Убийца делает пять выстрелов, его сообщник бросает в открытый автомобиль ручную гранату. Ратенау погибает на месте.

При жизни он не раз повторял Альберту, что служит той Германии, которая его не любит. «У меня на сердце тяжесть… что может сделать один окруженный врагами человек в парализованном мире?» Ратенау не раз угрожали расправой. При нем члены Верхнесилезского самоуправления, милитаризованной организации, скандировали: «Будь проклят Вальтер Ратенау. Убить его, убить грязного жида». Полицейские советовали ему носить при себе оружие.

Убийцы Ратенау — студент юридического факультета Эрвин Керн, двадцати трех лет, и двадцатишестилетний инженер-механик Герман Фишер, оба белокурые, голубоглазые, отслужившие в армии члены правой антисемитской террористической организации «Консул». Возглавляет ее Вернер Техов.

Покушавшиеся скрываются в нюрнбергском замке Заалек, примерно в двухстах километрах к югу от столицы Германии. Но они допускают одну промашку — оставляют включенным свет, и местные жители, зная, что арендатор, сочувствующий крайне правым, находится в отъезде, звонят в полицию. Когда Керна пытаются задержать, он кричит:

— Да здравствует Эрхардт!

Его настигла полицейская пуля. Фишер застрелился сам. Техов арестован и приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения. Государственный прокурор оглашает мотив преступления: «слепая ненависть к евреям».

От рук германских националистов погибают несколько сотен правительственных чиновников и радикальных активистов. Два радикальных германских националиста совершают неудачное покушение на бывшего канцлера Веймарской республики, социал-демократа Филиппа Шейдемана: ему в лицо брызнули синильной кислотой.

В день похорон Ратенау профессор Гейдельбергского университета, лауреат Нобелевской премии по физике Филипп Ленард запрещает студентам пропускать свою лекцию «из-за какого-то мертвого еврея». Ленарда, отказавшегося приспустить флаг в знак уважения, вытаскивает из лаборатории разъяренная толпа студентов, которые пытаются утопить его в реке Неккар. Университет выносит ему порицание, и он подает заявление об увольнении. Однако, узнав, что в списке кандидатов на его пост числятся двое ученых и оба не арийцы, он забирает свое заявление.

Альберту эти академико-политические маневры видятся бурей в стакане воды по сравнению с теми политическими слухами, которые сотрясают Германию.

После убийства Ратенау Альберт превратился в комок нервов. Он постоянно на взводе. Прервав свой курс лекций, он взял официальный отпуск. Антисемитизм заразен.

Вейцман рисует мрачную картину: «Против нас ополчились сомнительные личности всего мира. Богатые раболепные евреи, темные фанатики — еврейские мракобесы действуют заодно с Ватиканом, арабскими головорезами, реакционными английскими империалистами-антисемитами — короче говоря, завыли все псы. Никогда в жизни я не ощущал себя столь одиноким — и в то же время столь уверенным и твердым».

Альберт и Эльза с ним согласны. Им следует дистанцироваться от беспощадных приливных волн времени.

— Прочти, — говорит Эльзе Альберт. — В мюнхенской «Придворной пивоварне» звучат слова дьявола.

Евреи не стали беднее: со временем они только пухнут, и если вы мне не верите, советую вам посетить любой из наших курортов, где вы найдете два рода завсегдатаев: немцев, которые попали туда, скорее всего, впервые за долгие годы, чтобы немного подышать свежим воздухом и поправить здоровье, и евреев, которые приезжают туда, чтобы растрясти жиры. А если выберетесь в горы, кто там будет расхаживать в шикарных новехоньких желтых ботинках, с великолепными рюкзаками за спиной, в которых обычно нет ничего нужного? И почему они там находятся?