Анри Шаррьер - Папийон

Встреча была назначена на завтра, на семь вечера, через час после наступления сумерек. Куик был уверен, что отыщет тропу, которая должна вывести нас к условленному месту. С острова надо выходить в пять, чтобы остался хотя бы час до захода солнца.

В хижину мы возвращались в самом прекрасном настроении. Куик шел впереди, неся поросенка на плече и не умолкая ни на минуту.

— Наконец-то распрощаюсь с тюрягой, — говорил он, не оборачиваясь. — И все благодаря тебе и моему брату Чангу. Может когда-нибудь французы уберутся из Индокитая, и я смогу вернуться на родину.

Короче, он целиком доверился мне, а то, что я одобрил лодку, привело его в совершенно детский восторг. Итак настала моя последняя ночь на острове. Я надеялся, что она станет последней в Гвиане.

Солнце стояло уже довольно высоко, когда Куик-Куик разбудил меня. Чай и пончики. Вся хижина была заставлена коробками. И еще я заметил в углу две плетенные из проволоки клетки.

— А это еще что такое?

— Это для курочек. Будем их есть во время плавания.

— Да ты совсем спятил, Куик! Никаких кур мы не берем!

— А я собираюсь взять.

— Из ума выжил. А что если все эти петухи и куры начнут кудахтать и кукарекать на реке? Ты что, не понимаешь, как это опасно?

— Нет, моя кур не оставит.

— Тогда свари их и залей жиром или маслом. Получатся консервы, на первые дни хватит.

В конце концов я убедил Куика, и он отправился ловить своих курочек, но гвалт, который подняли первые жертвы, заставил остальных, почуявших неладное, разбежаться кто куда и попрятаться в джунглях. Так что пришлось довольствоваться всего четырьмя. Как они умудряются учуять опасность — уму непостижимо. Груженные словно верблюды, мы перешли болото вслед за поросенком. Куик-Куик все-таки уговорил меня взять его с собой.

— А ты можешь дать слово, что эта скотина не поднимет визга?

— Нет, обещаю! Ему только прикажи — молчит как рыба. Однажды нас выслеживал ягуар, все кружил и кружил вокруг, норовил застигнуть врасплох — а он и не пикнул. Но чуял, собака, что его ждет, каждая шерстинка так и стояла дыбом.

Я верил, что Куик не лжет, и согласился взять с собой его любимого поросенка в лодку. Было уже совсем темно, когда мы подошли к нужному месту. Там уже ждали Шоколад и Ван Ху. Я осветил лодку ручным фонариком, проверил. Вроде бы все на месте, паруса в том числе. Я показал Куику, как разворачивать их. Парень он был смекалистый, все ловил с полуслова. Негр тоже оказался молодцом. Я уплатил ему, он был настолько простодушен, что притащил с собой разрезанные половинки банкнот и клейкую бумагу и попросил меня помочь ему склеить деньги. Ему ни на секунду и в голову не пришло, что я могу забрать все деньги обратно. Когда люди не думают дурно о других, это наверняка свидетельствует о том, что сами они порядочны и прямодушны. Именно таким оказался и Шоколад. Он видел, как жестоко обращаются с заключенными, и ни минуты не колебался прийти на помощь нам, решившим бежать из этого ада.

— Прощай, Шоколад! Удачи тебе и счастья! И твоей семье тоже!

— Спасибо вам, спасибо!

Я влез в лодку последним. Шоколад оттолкнул ее, и мы поплыли. У нас было два весла, Куик работал одним на корме, я подгребал вторым. Часа через два мы вышли из притока в Куру.

Уже час, как лил дождь. Плащом мне служил мешок от муки, Куик-Куик и Ван Ху тоже накинули на плечи по одному. Течение было быстрым. Три часа спустя мы миновали маяки. Я понял, что море близко — ведь они стояли у входа в устье. И вот с поднятыми парусами мы наконец вышли из Куру без всякой заминки. Лодка закачалась на волнах, берег позади таял с каждой секундой. Впереди в нескольких километрах был виден свет маяка на Руаяле, по нему можно было определить направление. Всего две недели назад я находился там, за этим маяком, на острове Дьявола. Мои китайцы отнюдь не спешили разразиться криками восторга по поводу выхода в море. Восточные люди вообще выражают свои чувства совершенно по-иному.

Просто когда мы отошли уже довольно далеко от берега. Куик заметил самым будничным тоном:

— Похоже, все прошло гладко, — и ни слова больше.

— Да, — добавил Ван Ху, — в море вышли нормально.

— Куик, я не прочь выпить. Дай-ка мне рюмочку тафии!

Они налили мне и сами тоже выпили по маленькой. Компаса у меня не было, но первый побег научил ориентироваться по солнцу, луне, ветру и звездам, поэтому, установив главный парус должным образом, я смело направил лодку в открытое море. Управлять ею было одно удовольствие — она легко слушалась и почти не качалась. Ветер был ровный и сильный, и к утру мы отошли от материка и островов Спасения уже на значительное расстояние.

Вот уже шесть дней нас сильно качает, но дождя нет и ветер довольно умеренный. Ровный бриз несет к Западу с вполне приличной скоростью. О таких компаньонах, как Куик и Ван Ху, можно было только мечтать. Они никогда ни на что не жаловались — ни на качку, ни на палящий зной днем и холод ночью. Было только одно «но» — они напрочь отказались даже прикасаться к рулю и управлять лодкой хотя бы несколько часов, чтобы дать мне возможность поспать. Зато раза три-четыре в день готовили еду Куры и петухи не миновали котелка и наших желудков. Вчера в порядке шутки я спросил Куика:

— Ну а когда поросенка будем есть?

Он принял шутку страшно близко к сердцу.

— Поросенок — мой друг. Пусть только кто попробует тронуть его, тут же убью!

Китайцы очень трогательно обо мне заботились. Подавали зажженные сигареты, в которых недостатка не было. Горячий чай тоже был всегда под рукой. Они делали все без лишних слов и напоминаний.

Прошла неделя. Я почти умирал от усталости. Солнце палило с такой силой, что даже мои китайцы стали похожими на светло-шоколадных негров. Я должен был поспать. Закрепил руль неподвижно и приспустил парус — пусть ветер и волны делают свое дело, далеко от курса отнести лодку они все равно не смогут. Заснул и проспал как мертвый часа четыре. Резкий толчок волны пробудил меня. Наклонившись, чтобы сполоснуть лицо морской водой, я с удивлением заметил, что Куик-Куик умудрился побрить меня, пока я спал, причем так умело, что я даже ничего не почувствовал. Мало того, он еще смазал мне лицо маслом. Со вчерашнего дня я держал курс на Юго-Запад, Так как мне стало казаться, что мы слишком отклонились к Северу. Я рассчитывал встретить течение, которое позволило бы нам плыть быстрее. Боже мой, что это?! Дирижабль! Впервые в жизни видел я эту штуковину. Он завис в воздухе над морем на довольно большом от нас расстоянии, поэтому трудно было определить его размеры. Алюминиевого цвета бока отливали на солнце таким ослепительным блеском, что больно было смотреть. Вот он, похоже, переменил направление. Да сомнений нет, он направляется прямо к нам. Он становился все больше и больше и минут через двадцать уже висел над нашими головами. Куик-Куик и Ван Ху были так потрясены этим зрелищем, что целиком, забыв обо мне, перешли на китайский.