Николай Дмитриев - Мстера рукотворная

Мы пригласили его как ведущего художника Мстеры на встречу с учащимися художественной школы и ожидали, что состоится встреча с интересным художником и собеседником. Он не обманул наших надежд.

Порывистый и уже взволнованный, входя в класс, положил на стол емкие папки своих рисунков; извиняясь, поздоровался. Он пришел к нам прямо с работы. Энергично сел за стол, поставил на локти подвижные руки и, уперев в них подбородок, долго и сосредоточенно смотрел в никуда, думая о чем-то. Была пауза, казавшаяся вечностью, от которой ждешь чего-то интригующе-значительного. Учащиеся замерли в ожидании. Он, как бы нахохлившись, а затем выпрямив спину, энергично опустил руки на стол. Каким-то глуховатым, сжатым спазмом голосом заговорил.

— Поймите меня правильно, — как бы раскаиваясь в чем-то говорил Юрий Михайлович Ваванов. На его подвижном лице заходили желваки. — Как выпускному курсу вам скоро, очень скоро предстоит работать на фабрике. Там все очень просто — требуется уметь работать, при этом выполнять производственный план. Но я знаю, вы ждете и другого ответа. Вас интересуют также вопросы творчества. Вы народ грамотный, все со средним образованием и должны понять, что вопросы непосредственной творческой работы не исключаются на фабрике, но они ограничены производственными условиями. На фабрике все оценивается готовым результатом найденного. Поэтому там нет места для бесконечных творческих поисков и экспериментов. Все это остается с художником и осуществляется им по особому личному творческому плану за счет изыскивания свободного времени от основной производственной работы. Все это, что я вам принес, — он показал на папки — все сделано дома в осенние и зимние вечера, которые длятся у художника, порой, до полуночи. Тяжело, но иного пути пока нет. Приходится работать и на производстве, и дома. Устаешь. — Он раскрыл папки с работами. — Вот, посмотрите. — И шутя добавил, — а я пока отдохну. — На его лице появилась усталая улыбка.

Отдохнуть художнику не пришлось в тот памятный вечер. Уже не один раз открывались папки с рисунками и передавались учащимся по кругу. Вновь и вновь, вызывая восхищение и взволнованность. В них покорял большой труд и зрелое мастерство художника.

Затем задавали вопросы.

— А кто был Вашим учителем по миниатюрной живописи? — спрашивала ученица.

— А какая была Ваша первая работа и какой след она оставила в дальнейшем творчестве? — напористо спрашивал ученик.

— Как Вы относитесь к художественному опыту старых мастеров? Много было задано и других вопросов. Чувствовалось, что ребята готовились к этой встрече и заинтересованно выясняли свое отношение к искусству. Несмотря на свою усталость, Юрий Михайлович оживлялся и находчиво отвечал:

— Родился я в 1937 году в селе Доброе под Владимиром. Рисовать любил с детства, а поступил в художественную школу как-то неожиданно. Учителями были те же, кто работает и до настоящего времени: миниатюрной живописи учился у Е. Н. Зониной, по рисунку и живописи занимался у И. И. Семина и И. Д. Юдина. Сопоставляя свое прошлое и ваше настоящее, хочется сказать, что вам сейчас, конечно, учиться легче. Мы приходили с семилетним образованием, а вы приходите теперь с восьмилетним и даже десятилетним. В настоящее время молодежь пошла за знанием, и в этом большой смысл веления времени. Отвечая на поставленные вами вопросы хочу сказать, что свою первую работу помню как работу — и только. Впечатлений и следов она не оставила. До сих пор отчетливо помню свою беспомощность, робость и застенчивость. Надо было поднять руку и к кому-то постучаться, а не мог... Так появилась моя работа «Боярин Орша». Во время учебы, а потом и в работе мной овладело чувство соревнования. Постоянно задавал себе вопрос, почему они могут, а я? — Тоже смогу!

С большим уважением отношусь к старым мастерам и, прежде всего, к высокой штудии их мастерства, потому что основой нашего искусства должна быть серьезная школа мастерства в самом высоком ее значении. Нужно любить свое дело, работать всегда и везде. Думать и работать. Мысли не надо давать застоя.

Самый трудный вопрос — об отображении современности. Мне кажется, смысл современности состоит в стремлении к лучшему — высокому. Отсюда и искусство обязано быть духовно наполненным, искренним и качественно высоким.

Все, что говорил Ю. М. Ваванов, было логическим продолжением его постоянного творчества. Видя его за работой, а теперь слушая, невольно испытывал радость за художника, наполнялся к нему уважением.

Ю. М. Ваванов. Коробка «Красные люди гонят плоты, зеленый поток ревет». 1965

Ю. М. Ваванов. Сигаретница «Ликбез». 1968

Ю. М. Ваванов работает самозабвенно и истово. Это высокий пример самоотверженного труда. В его опыте, как и у других творчески одаренных мастеров, сошлись попутные дороги творца и рабочего исполнителя. В силу производственных условий промысла преобладающая роль остается за мастером-исполнителем. На фабрике пока еще нет соответствующего дифференцированного подхода к труду художника. Приспосабливаясь к этим условиям, Ваванов расчетливо, с особым напряжением использует свой труд. Он отрывается от работы лишь покурить, сделать две-три затяжки сигареты, и мчится, как порывистый ветер, к работе.

В последнее время он трудится преимущественно над крупноформатными настенными пластинами. И этим устанавливается некий стереотип художественного исполнения. В свое время пластина была отвергнута как «несвойственное дело для Мстеры». Теперь же она процветает вновь. Почему? Только потому, что пластины покупаются и бесконфликтно входят в современный интерьер.

В этот процесс сама жизнь вносит поправку. Кажется, все кончается благополучно. И все же при этом теряется престижность личности художника. Произведение безвозвратно уходит к покупателю, не оставляя адреса владельца. Книга писателя издается массовым тиражом и становится достоянием многих. Произведение художника, уникальное в своей сущности, является достоянием одного, причем обезличенного «покупателя». Задумай художник собрать свои произведения хотя бы для персональной выставки, и из этого ничего не получится. В лучшем случае он может представить себя эскизами и рисунками композиций, а это не дает полного представления о творческой личности.

Со всей остротой стоит вопрос поиска условий для создания уникальных произведений. Имя художника живет в его произведениях, и он заинтересован, чтобы их видел широкий круг зрителей. Художник живет особой жизнью, не только сознанием своего долга перед коллективом, производством, но и перед искусством. Он ответственен и за то, какой вклад он вносит в общее развитие своего промысла. И с этим нельзя не считаться.