Рой Медведев - Неизвестный Андропов

Это свидетельство существенно расходится, однако, со свидетельством сына Ю. Андропова, профессионального дипломата Игоря Юрьевича Андропова. Он писал, полемизируя с Арбатовым: «Я не «слышал», а знаю точно, что позиция Андропова в 1968 году была значительно более многоплановой. Никаких параллелей между обстановкой в Венгрии 1956 года и «пражской весной» Ю. В. не проводил. Наоборот, говорил мне о неоднородности этих событий. Во-первых, и главное — разные лозунги. В Чехословакии на повестке дня стоял вопрос о «совершенствовании социализма» (при всей неопределенности платформы) и активности социалистических элементов, которые, однако, не представляли большинства. В Венгрии уже через неделю события приняли антисоциалистический характер. Во-вторых, в Венгрии возмущение шло снизу, в Чехословакии идеи «реформирования социализма» проводились сверху. В-третьих, чехословацкие друзья пока крепко держали ситуацию в социалистическом русле. Значит, говорил Ю. В., с ними надо работать.

В истории, говорил Ю. В, «ситуации-близнецы» практически не бывали, а тут, мол, вообще ничего похожего; военное вмешательство, с учетом венгерского резонанса, нежелательно «до невозможности» (подчеркнуто И. Ю.). Но, естественно, следить за событиями и работать с друзьями «до упора» необходимо. Вот, в общих чертах, была позиция Ю. В., и именно в этом плане он, в силу ограниченных своих возможностей, пытался воздействовать на Брежнева. Андропов считал роль Шелеста в «пражской весне» неуместной, а его дальнейшую несдержанность пагубной для процесса переговоров» [87] Письмо автору книги. Из архива автора. .

В конце мая пленум ЦК КПЧ решил созвать через 2–3 месяца чрезвычайный съезд партии, чтобы закрепить демократические реформы в стране и изменить состав партийного руководства. Это очень обеспокоило «здоровые силы» в КПЧ и советских лидеров. Именно в конце мая 1968 года с согласия ЦК КПСС в советских военных кругах стал разрабатываться план вооруженного вмешательства в дела ЧССР. Под предлогом летних маневров к западным границам Советского Союза начали подтягиваться войска. 23 мая 1968 года ночью в одном из небольших поселков на словацко-украинской границе состоялась первая конфиденциальная встреча Петра Шелеста и Василя Биляка. Шелест не только выслушал, но и записал на магнитофон подробную информацию словацкого лидера. Биляк просил о постоянной связи и помощи «здоровым силам». Шелест передал все записи Брежневу и Андропову, которому было поручено обеспечить продолжение этих контактов. В июле Шелест пригласил Биляка на отдых в Крым, но тот опасался открытых связей и просил о тайной встрече. Брежнев был информирован о желании Биляка встретиться с Шелестом как полномочным представителем Политбюро. Петр Ефимович записывал в своем дневнике: «20 июля. Воскресенье. Во второй половине дня позвонил Брежнев и сказал, что я должен сегодня же вылететь в Будапешт для встречи с Я. Кадаром. “Он тебе все расскажет, как надо действовать… У тебя должна состояться встреча на Балатоне с Биляком. Он там отдыхает с группой. Надо вести себя осторожно, незаметно, чтобы не привлечь внимания остальных чехословаков. Действуй самостоятельно, ориентируясь по обстановке и настроению Биляка”» [88] Шелест П. Е. …Да не сулимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ПК КПСС. М… 1995 С 545 .

Шелест вылетел в Венгрию тайно на военно-транспортном самолете. С ним были техники из КГБ с приборами скрытой записи. Он приземлился на военном аэродроме близ Будапешта. Его встреча с Кадаром также была тайной и продолжалась более двух часов. На дачу Кадара у озера Балатон Шелест прибыл к 10 часам вечера. Биляк был извещен о приезде Шелеста, но отказался идти на дачу и просил выйти на берег озера в условленное место. Лидеры двух республик — Украины и Словакии вели себя как тайные агенты. «Я вышел на набережную, — записывал Шелест, — темень, шум волн, ветер, трудно даже на близком расстоянии узнать человека, тем более расслышать его голос. Назначенное время истекает, а Биляка нет… Через некоторое время появился Василь, я его окликнул, он отозвался. Так мы встретились». На берегу озера невозможно было вести записи беседы, и Шелест уговорил Биляка пройти на дачу. Они говорили друг с другом до 5 часов утра. Биляк просил о помощи, требовал решительных действий. Шелест ответил, что Москва готова к самым крутым действиям, но нужно, чтобы и «здоровые силы» не сидели сложа руки. «Почему вы активно не действуете?» Биляк подумал и ответил: «Мы боимся, что нас обвинят в измене родине. Мы готовы всеми способами вас поддержать, но что нам делать, мы не знаем». Шелест сказал: «Нам нужно от вас письмо, в котором была бы изложена ваша просьба о помощи. Мы даем полную гарантию, что письмо не будет обнародовано и его авторы не будут известны». Биляк обещал подготовить такое письмо как можно быстрее [89] Шелест П. Е. …Да не судимы будете. Дневниковые записи и воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М… 1995. С. 347, 349, 355 .

В Москве, однако, не было еще единого мнения. Брежнев и Косыгин предложили провести еще одну встречу с лидерами КПЧ. Это предложение, однако, вызвало возражение у некоторых членов Политбюро. На заседаниях Политбюро еще со времен Ленина не велась стенографическая запись. Делались лишь короткие рабочие записи самими членами Политбюро. Этот порядок сохранился и при Брежневе. Правда, рабочие записи стали более подробными и хранились в архиве Политбюро в качестве официальных документов. Очень многие из этих записей в настоящее время опубликованы. Мы знаем, например, что 19 июля 1968 года на заседании Политбюро подробно обсуждался вопрос о целесообразности новой двусторонней встречи с лидерами Чехословакии. Брежнев ясно показал в своем выступлении, что он сторонник политического давления на ЦК КПЧ, что он с большой осторожностью относится к перспективе применения «крайних мер». С ним согласился Косыгин, который считал, что двусторонняя встреча может стать формой оказания политического давления.

Однако позиция Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР не разделялась рядом участников заседания Политбюро. Они полагали, что уже пора переходить к крайним мерам. Возникла даже полемика между участниками совещания. Так как напрямую критиковать Генерального секретаря не полагалось, то объектом критики стал Косыгин. Председатель КГБ СССР Андропов заявил: «Я считаю, что в практическом плане эта встреча мало что даст, и в связи с этим вы зря, Алексей Николаевич, наступаете на меня. Они сейчас борются за свою шкуру, и борются с остервенением… Правые во главе с Дубчеком стоят твердо на своей платформе. И готовимся не только мы, а готовятся и они, и готовятся очень тщательно. Они сейчас готовят рабочий класс, рабочую милицию. Все идет против нас».