Мэтт Ричардс - The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

Девятого мая 1983 года доктор Гэлбрейт направил доктору Иану Филду из Министерства здравоохранения и социального обеспечения Великобритании доклад «Заключение по СПИДу», в котором говорилось: «Я просмотрел литературу и пришел к выводу, что все препараты, полученные из крови доноров из США после 1978 года, должны быть изъяты из употребления до тех пор, пока не будет подтверждено отсутствие риска передачи вируса с этими препаратами». Этот документ был рассмотрен на заседании биологического подкомитета Комитета по безопасности лекарственных средств в июле 1983 года и был отклонен. Только через два года истинное безрассудство их действий было раскрыто, когда доктор Питер Джонс из Центра гемофилии Ньюкасла протестировал 99 своих пациентов с тяжелыми случаями гемофилии А. 98 из них получили концентрат фактора VIII из США, и Джонс обнаружил, что 76 пациентов были ВИЧ-позитивны.

Между тем в США, несмотря на очевидную связь между зараженной кровью и передачей ВИЧ, администрация Рейгана отказалась принять закон, запрещающий использование импортируемого фактора VIII, или хотя бы ввести проверку доноров крови.

«В то время потребители внутривенных наркотиков уже передавали друг другу эту болезнь. Было хорошо известно, что она была в крови, остававшейся на конце игл, которыми поочередно пользовались потребители наркотиков. Поэтому было бы логично заключить, что она передается и через лекарственные препараты крови, используемые для больных гемофилией или при переливании крови, – говорит доктор Дональд Фрэнсис из Центра по контролю заболеваний. – Для нас, эпидемиологов, это не было большим прорывом, и мы ждали, пока у нас наберется несколько случаев, по крайней мере три, четыре или пять, прежде чем мы сможем провести крупные собрания. Но затем мы провели эти собрания и обратились к тем, кто отвечал за защиту получателей этих материалов, чтобы что-то поменялось. Это была очередная катастрофа для общественного здравоохранения» [510] ‘The Age of AIDS’, PBS Frontline, May 2006. .

Из-за лени, финансовой заинтересованности и невероятной инертности никто в американских коммерческих агентствах, занимающихся донорской кровью, не хотел признавать существующий риск – несмотря на доказательства, выдвинутые такими людьми, как доктор Фрэнсис. Их прибыль была на кону, и они не видели (или отказывались видеть) убедительную связь со СПИДом. Некоммерческие организации не хотели менять свои методы для отсеивания доноров с риском передачи ВИЧ или СПИДа, а банки крови в США просто были обучены делать все по инструкции и считали нарушением конфиденциальности вопрос донорам, геи ли они. Следовательно, ВИЧ продолжал распространяться среди больных гемофилией в США, а также, по умолчанию, и в Великобритании.

И хотя теперь стало известно, что СПИД затрагивал общество в целом, эту болезнь продолжали связывать с гей-сообществом.

«Хотя это и походило на болезнь геев, это было не так. Это была болезнь, передаваемая половым путем, – говорит доктор Энтони С. Фаучи из Национального института здравоохранения в США. – И так получилось, что как раз во время растущей сексуальной вседозволенности среди гей-сообщества той эпохи – когда они наконец смогли отвоевать себе свободу сексуального самовыражения, как они желали вести себя в обществе, – к сожалению, появился вирус. И культура гей-бань стала идеальной почвой для заражения, передаваемого половым путем» [511] ‘The Age of AIDS’, PBS Frontline, May 2006. .

К 1983 году, совсем больной и слабый, Гаэтан Дюга покинул Нью-Йорк и вернулся в Ванкувер. Он и так уже прожил дольше, чем можно было рассчитывать. Дюга был поставлен диагноз саркомы Капоши еще в июне 1980 года, но только теперь он признался друзьям, что устал бороться с этой болезнью. Один из его друзей отправился из Торонто, чтобы навестить его, и во время беседы Дюга наконец признал, что ему следует воздержаться от секса. Но к тому времени уже был нанесен непоправимый ущерб.

При столь быстром росте смертности до сих пор не существовало никаких твердых доказательств того, чем могут быть вызваны эти летальные исходы. И, конечно, не было никаких доказательств, что это мог быть какой-то вирус. Но во Франции врач по имени Вилли Розенбаум предположил, что за болезнь может отвечать ретровирус. Ретровирус внедряет свой геном в геном хозяина, и таким образом становится частью клетки хозяина. В поисках подтверждения своей теории Розенбаум обратился к Люку Монтанье, эксперту по ретровирусам. В Институте Пастера в Париже Монтанье и его команда методом исключения подтвердили, что основной причиной ВИЧ является ретровирус. Они нашли его в белых кровяных клетках, взятых из лимфатических узлов Фредерика Брюжьера, французского модельера, больного СПИДом. Открытие Монтанье было опубликовано в журнале Science 20 мая 1983 года и как минимум навело экспертов на мысль, как с этим бороться, но для этого потребовалось более десяти лет.

Слишком поздно для многих. И слишком поздно для Фредди Меркьюри.

Конечно, в 1983 году Фредди не знал, что у него ВИЧ и он заболеет СПИДом.

«Я впервые узнал о распространении ВИЧ, когда приехал в Нью-Йорк в 1983 году, – вспоминает Пол Гамбаччини. – Я, конечно, вернулся в немом ужасе и столкнулся с Фредди в баре The Star Bar в клубе Heaven. Я сказал Фредди: „Ты изменил свое поведение в свете новой болезни?“ Потому что, помните, тогда у нее еще не было этого названия. На что тот махнул рукой и сказал: „Дорогуша, да черт с ним, я делаю все со всеми“. И в тот момент у меня внутри будто все оборвалось» [512] Интервью Пола Гамбаччини, взятое авторами этой книги в январе 2016 г. . Но это уже поставило его на путь самоуничтожения. Его коллеги по группе, особенно Брайан Мэй и Роджер Тейлор, уже выражали беспокойство по поводу его безрассудного образа жизни (вероятно, имея в виду интенсивное употребление им наркотиков). Однако Фредди не остановился. Как сказано в его песне [513] Строки из песни „Don’t stop me now“. – Прим. ред. : «Не останавливайте меня сейчас, я так здорово провожу время, мне ужасно хорошо».

«Я познакомился с Фредди в 1983 году в ночном клубе Heaven, – вспоминает Марк Алмонд. – Я сидел в баре на первом этаже, когда крепкая рука вдруг обхватила меня сзади, и голос прошептал мне в ухо: „Привет, Марша“, – и я оказался лицом к лицу с Фредди. Он был с певцом и исполнителем Питером Стрейкером. Я был удивлен, что Фредди оказался таким маленьким, при том что я сам небольшого роста. У него были эти ни с чем не сравнимые усы и зубы. „Прекрати быть таким серьезным, Марша! Вся эта твоя чертова несчастная музыка, которую ты пишешь, и все ужасно черное, что ты носишь, дорогуша. Взбодрись, девочка, пойдем потанцуем“, – сказал он, перебросил меня через плечо и отнес на танцпол, где мы потанцевали. Это сработало, и вскоре я развеселился. Он был сорванцом, полным жизни, искрометным и озорным. Он дарил всем веселье» [514] Интервью Марка Алмонда, взятое авторами этой книги в январе 2016 г. .