Владимир Мещерский - Письма к императору Александру III, 1881–1894

Для устойчивости пограничной линии, ее необходимо следует ввести в район культивированных оазисов, каковы на протяжении данного участка суть: Меручак, Маймене, Андхой, Ахча, Шибирхан, Балх, Мазар-и-Шериф и Таш-курган, которые собственно и должны быть нашими пограничными пунктами, где содержание гарнизонов будет в значительной мере облегчено нам средствами местной производительности и тою податною суммой, какая придется с населения сих оазисов. Тогда нам нечего опасаться ни прорывов через границу, ни грабительских покушений на крушение железнодорожных поездов, так как собственный наш исторический опыт в Средней Азии уже достаточно показал нам, что кочевое население степи умиротворяется тотчас же, как только мы выносим линию своих фортов вперед, за пределы его обычных кочевок. Так и в данном случае: если граница будет проведена по оазисам, то кочевое племя туркмен Алиели войдет в состав нашей территории и поневоле будет жить спокойно, так как Андхой, Маймене, Шибирхан, Ахча, Балх и Мазар-и-Шериф, к коим оно тяготеет экономически, будут заняты русскими гарнизонами. В противном же случае Алиели останутся, как и теперь, независимым племенем и, примыкая непосредственно к нашей степной границе, будут, во-первых, вечно пробавляться прорывами через линию для покушения на железную дорогу, а во-вторых, сделаются весьма удобным материалом для всяких враждебных нам подстрекательств со стороны наших противников, и нам, волей-неволей, все-таки придется вскоре двинуться вперед, для занятия вышесказанных оазисов, хотя бы и вопреки англо-русскому договору, если таковой состоится. Такова сила вещей, которая рано ли, поздно ли, но неизбежно вынудит нас к подобному шагу. А потому не лучше ли не связывать себя заранее обязательствами, которые не могут быть исполняемы нами без постоянного ущерба не только казне и частным интересам, но и своему государственному достоинству.

Что до населения этих оазисов, то оно все такое же, с каким мы и теперь имеем дело у себя в Средней Азии, то есть: сарты (в смысле оседлых жителей, представляющих собою помесь тюркской расы с арийскою), туркмены, узбеки и таджики, которые всегда смотрели на господство афганцев как на иго и, без сомнения, с удовольствием променяют его на твердую и справедливую власть России. Если они уже Бухаре платили дань за защиту их от афганцев, то мы можем встретить в них только союзников, а никак не противников, и тем более теперь, когда престиж Русской Державы столь высоко стал во всей Азии.

Перехожу к третьему участку русско-афганской границы.

В межиречьи Вахша и Пяндьжа, образующих своим слиянием Аму-дарью, лежит обширная страна, изрезанная множеством высоких горных хребтов с их скалистыми отрогами, страна возвышенных нагорных равнин и глубоких долин, орошаемых горными реками и ручьями, сполна принадлежащими к бассейну Аму. Рельеф страны, постепенно повышаясь к востоку, образует наконец «крышу мира», – метафорическое название, данное народами Востока Памиру. В пределах этого межиречья лежат территории: Куляб, Бальджуан, Дарваз и Шугнан. Северо-западная часть последнего, примыкающая к Дарвазу и, частию, к русским владениям, называется Рушаном, а южная, простирающаяся до гребня Гиндукуша, – Ваханом. С запада к Шугнану примыкает территория Бадахшан, ограниченная с юга Гиндукушем, а с севера – течением реки Пяндьжа (левым берегом оного). Куляб, Бальджуан и Дарваз входят в состав бухарских владений и управляются беками, частию наследственными (Куляб), а частию по назначению бухарского эмира. Бадахшан подпал под владычество Афганистана вместе с прочими территориями левого берега Аму-дарьи в половине 60-х годов текущего столетия, а в независимом Шугнане появились афганцы только с лета 1883 года. Осенью того же года они проникли на бесспорную бухарскую территорию и заняли Куляб, а оттуда вторглись и в Бальджуан, при чем перерезали до двухсот человек жителей, осмелившихся защищать свое имущество [184], [185]. Тогда эмир Бухарский, чрез особое посольство, обратился в Ташкент, с извещением об этом обстоятельстве, а равно и о том, что отряды афганских войск все лето делали постоянные рекогносцировки на левом берегу Аму и промеры в реке, при чем иногда позволяли себе переправляться и на правый берег. Указывая на это в своем письме, эмир, между прочим, заметил, что если бы он был по-прежнему самостоятельным государем, то сумел бы, при Божьей помощи, управиться и собственными силами с нарушителями неприкосновенности его владений, но теперь, как покорный союзник Российской Империи, прежде чем предпринять какие-либо меры, считает долгом обратиться за советом и помощью к представителю русской власти в Ташкенте. В конце 1883 года разрешено было оказать эмиру помощь в виде отсылки в Бухару одной тысячи старых ружей; отправка же трех или четырех инструкторов для бухарских войск и инженера для укрепления горных проходов против Афганистана была признана неудобною. Между тем, кто знает, что такое бухарские войска, для того нет сомнения, что, предоставленные самим себе, они никогда не будут в состоянии серьезно бороться, даже и в горной войне, с войсками афганцев, превосходящими их и количеством, и качеством, и вооружением, и степенью военной подготовки, в смысле войск регулярного строя. Кроме того, политическая связь горных бекств с Бухарою довольно слаба и держится только на старых условиях защиты их от афганских и прочих нападений, а потому, вынужденные обстоятельствами, эти бекства легко могут подчиниться влиянию более сильного Афганистана. Свойства же самой страны Вахшо-Пяндьжинского межиречья таковы, что могут представить нашему противнику все выгоды для ведения продолжительной горной войны. Там, по характерному выражению наших казаков, ходивших туда в конвое с несколькими учеными экспедициями, – «сам черт глину месил и горы ворочал». Опираясь тылом на Афганистан и подняв горное население, всегда более воинственное чем жители равнин, да вооружив его усовершенствованными винтовками, наш противник, скрываясь за спиною афганцев и местных горцев, может, при случае, устроить нам нечто в роде повторения Кавказской войны, тем более, что Дарваз и Шугнан примыкают непосредственно к южной границе нашей Ферганской области, представляющей в данном районе страну точно такого же горного характера.

В настоящее время связь Шугнана с Афганистаном еще очень слаба и обусловливается только насильственным захватом афганцами Шугнанской территории, а потому, если Шугнан действительно просит о принятии его под русское покровительство, то этим не мешало бы нам воспользоваться теперь же, ради собственного спокойствия в будущем. Если Шугнан с Бадахшаном и не доставят нам пока особенной выгоды, хотя и обладают некоторыми горными богатствами [186], то несомненно, что в руках нашего противника они могут сделаться самым удобным поприщем для нанесения нам большого и продолжительного вреда горною войною и внесением постоянных подстрекательств и смуты в среду наших подданных, соседних горцев Ферганской области, которые и без того не совсем еще умиротворились.