Владимир Мещерский - Письма к императору Александру III, 1881–1894

Всех более « ахов » и « охов » вызывают толки про кандидатуру Половцова . Он лично собою ничего не представляет: когда-то ловкий человек, теперь мешок с деньгами, и больше ничего. Не дай Бог никогда такому человеку стать в положение, от которого будет зависеть судьба многих, а благо России подавно. Он представляет собою, во-первых, Шуваловскую партию, то есть все не русские инстинкты, во-вторых избалованную и, следовательно, необузданную денежную силу. Сила эта растлевающая и вредная, ибо с одной стороны она заключается в связи его денег с известным количеством влиятельных лиц, занявших у него деньги, а с другой стороны в связи со всеми денежными тузами и воротилами, не исключая, разумеется, и жидовских. Затем, как государственная личность, он успел уже достаточно проявить себя весьма узким, личным и нередко мелочным в своих взглядах и чувствах. Слух, пущенный о Половцове, обратно слуху, пущенному о Трепове, – есть печальное знамение времени, как зловещий признак перешедшего к нам из растленного и гнилого Парижа поклонения деньгам. Без Штиглицевских миллионов кто бы произнес имя этого человека!

Про М. Н. Островского вот что говорят. Он государственный человек надежный и способный, это бесспорно; но против него три выставляют пункта: 1) он болезнен и вряд ли справится с работою; 2) он никого и ничего не знает в М[инистерст]ве внутренних дел, так что ему пришлось бы начинать с азбуки в такую минуту, когда на очереди стоят в М[инистерст]ве внутр[енних] дел неотложные важнейшие вопросы, требующие решения, в 3) и это чуть ли не важнейшее, Островский слишком воспитанник бюрократического мира, чтобы справиться с таким трудным, прежде всего живым делом. В М[инистерст]ве государственных имуществ, по отзывам его сослуживцев и подчиненных, – это отсутствие в Островском государственной самобытности и личной инициативы сказывается необыкновенно сильно и наглядно. Не только ни одно назначение, но и ни одно решение по самому маленькому вопросу Островский на себя не принимает без предварительного подчинения себя директору департамента или другому чиновнику. В этих условиях Островский при всей своей высокой честности и даровитости к сожалению не человек борьбы, а между тем пост министра внутренних дел теперь более чем когда-либо требует борьбы с лагерем либеральной оппозиции, и сильной борьбы, для проведения нужных реформ во имя усиления власти и порядка в провинции.

Но кого же тогда желать на место министра внутр[енних] дел? По-моему, опять-таки единственный подходящий к уровню задач его есть К. П. Победоносцев!

Если не суждено ему быть министром юстиции, то отчего не думать о нем как о преемнике графа Толстого. Лишь бы сохранялось за ним и обер-прокурорство Святейшего Синода, которое ни в чьих руках не могло бы быть лучше.

Четыре года назад все честно преданные люди были обрадованы Манифестом о Самодержавии [173], положившим конец всем шатаниям и стремлениям в область либеральной авантюры.

Четыре года спустя сам собою является вопрос: достаточно ли сделано для укрепления Самодержавия?

К сожалению, прошедшее так расшатало весь строй государственной жизни, так все и всех сбило с толку, так извратило все мысли и понятия о главном и важном, что теперь еще далеко до полного торжества принципа Самодержавия во многих сферах государственной жизни.

Кто не приедет из провинции, тот непременно жалуется на недостаток порядка в провинции, а недостаток порядка происходит, по мнению всякого провинциала, от недостатка власти.

И с каждым днем ощущение этого недостатка власти становится сильнее. Сильнее становится потребность в Самодержавии на месте, в провинции.

Там его нет, там царствует полное разновластие.

Губернатор доселе – ничего своею властью не может.

Нет начальника в губернии, и еще менее есть начальник в уезде. Отсюда два последствия: крестьянский быт все сильнее разрушается; помещикам все труднее жить.

Что надо для применения идеи Манифеста 29 апреля к провинции – успело очень ясно высказаться, и в этом отношении приезд из провинции людей с практическим опытом в состав покойной Кахановской комиссии – много помог уяснению вопроса: что надо?

1. Надо усилить власть губернатора и сообразно с этим увеличить его содержание.

Примечание . Одна практическая мера, маленькая по существу, могла бы иметь громадное значение как средство усилить значение губернатора в провинции: постановить, что представление к наградам по всем ведомствам лиц, служащих в провинции, не исключая и судебного (это главное!), должно происходить через губернатора и с присоединением его отзыва. Губернатор тогда возвысится волшебно.

2) Надо назначить начальников уезда, и

3) Надо восстановить старых мировых посредников с предоставлением им дел мировых судей и с подчинением их ведению Министерства внутренних дел.

Все это до зареза нужно, а между тем с болезнью гр. [Д. А.] Толстого все это кануло в море забвения.

Казалось бы, хорошо было бы, если на управляющего Министерством внутренних дел [174]возложено было к осенней сессии нынешнего еще года внести по этим пунктам проект в Госуд[арственный] совет, и предоставить ему для разработки такого проекта пригласить дельнейших губернаторов и людей, как [А. Д.] Пазухин симбирский.

Еще пример: как замедляется вследствие болезни гр. Толстого удовлетворение страшно жгучих нужд внутри России. Вопли и стоны со всех сторон о невозможности вести хозяйство при нынешних отношениях между нанимателем и рабочими побудили гр. Толстого поторопиться составлением проекта положения о найме рабочих [175]. Зимою он должен был быть выработан и весною представлен в нынешнем же году в Госуд[арственный] совет. И что же? Проект готов, но в Государст[венный] совет не внесен потому, что его хотел внести и отстаивать сам министр внутр[енних] дел. Таким образом одно из самых горячих дел отложено опять на год, и нынешнее лето принесет опять нескончаемый ряд бед и драм в сфере хозяйских предприятий в России, и в помещичьем быту в особенности.

Сегодня был у меня один пермяк и много рассказывал интересного про свою Пермскую губернию.

Это интересное главным образом относилось к земскому положению губернии и как нельзя вернее дополняет и подтверждает то, что рассказывал мне так печально красноречиво бывший губернатор [А. К.] Анастасьев. По мнению этого пермяка, весьма образованного молодого человека, Пермской губернии, считающейся и доселе одною из богатейших губерний России, в близком будущем грозит полное и страшное разорение с одной стороны, и целая эпоха серьезных беспорядков с другой стороны, так как начало смут и социальных междоусобий деятельно уже теперь полагается пропагандою посредством земских школ. В настоящую минуту Пермская губерния представляет интересную и угрожающую картину. Все бывшие помещичьи заводы, где никто из владетелей не живет, и все крестьянские громадные и богатые села находятся в полной эксплуатации земских собраний и управ по уездам. Каждые три года эти собрания, по большей части составленные из кабачников и писарей, избирают в члены уездных земских управ известное количество членов, где 3, где и больше. В иных уездах кандидаты на эти должности члены управ платят даже взятки избирателям, чтобы быть выбранными. Почти всегда выбор падает на самых смелых и предприимчивых плутов. Избранный член земской управы пробывает 3 года на своей должности и после трехлетия уходит, но как уходит? Уходит с более или менее круглым или округленным состоянием. И так каждые 3 года! Кто бы поверил таким ужасающим цифрам?! Пока в большей части уездов других губерний норма всех земских сборов по уездной смете не превышает 100 тысяч, 150 000 рублей, в иных уездах Пермской губернии она доходит до 1 миллиона ! И этим миллионом распоряжаются кабачники и пьяные, выгнанные с должностей волостные писаря!!! Любимым предметом расходов является народное образование, но Боже мой, что за насмешка, и с тем вместе, постоянная угроза правительственным интересам, и что за лафа нигилистам и социалистам. Школы строят, подбирают сельских учителей те же кабачники, и затем начинается то в одном училище, то в другом очень скверное обучение народа посредством никуда не годных учителей. Правительственный надзор почти отсутствует, так как инспектору [176]при громадных расстояниях очень трудно чаще одного раза в год заглядывать в школу, много два раза, а для инспекции со стороны земства назначаются полуграмотные купчики или те же кабачники.