Самвел Аветисян - Между клизмой и харизмой

— А наш ресторан круче, — произнес всегда молчаливый Владислав.

— И пиво вкуснее, — поддержал его Басов.

— Разумеется. У нас ведь вода невская, мягкая, — добавил я.

— Так, долбоебы, слушайте сюда, — прервал всех Ярдов, раздраженный грубой лестью. — завтра последний день. Жены могут идти на шопинг. Остальным предлагаю экскурсию на Anheuser-Busch в Фэйрфилде, ехать полчаса. Чтоб вы знали, это самый крупный пивоваренный завод в мире. Мощность его пять миллиардов бутылок в год. Он в тысячу раз больше нашего завода, который нам еще надо построить. Кто за?

Все подняли руки.

— А может, хотите на виноградники в Napa Valley? 90 миль отсюда, два часа переть. — Ярдов хитро прищурился.

Про виноградники, ясен пень, была провокация, но Платон и я набрались смелости поднять руки. Ярдов посмотрел на нас удивленно и еле сдержался, чтоб не обматерить.

— Ладно, бл…, езжайте куда хотите. Но привезите мне пару ящиков вина от Копполы. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Только купите Rubicon, а не всякое у него говно. У меня погреб пустой. Вечером жду всех на вилле. Буду барбекю готовить.

Винодельня Niebaum-Coppola Estate, которую мы теперь не могли не посетить, имела отношение скорее к кинематографу, чем к вину. Хозяйство представляло собой комплекс из помпезного музея, нескольких потрепанных ресторанов, винного бара, магазина сувениров и зачем-то бассейна. Самой винодельни мы не увидели, а спросить поленились. Фрэнсис Форд Коппола когда-то на деньги, вырученные от «Крестного отца», купил это поместье, основанное еще в XIX веке Густавом Нибаумом, выходцем из Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи. Позже Коппола заложил имение, чтобы доснять Apocalypse Now [26] «Апокалипсис сегодня» (Apocalypse Now, реж. Ф. Коппола, 1979). , а за счет доходов от третьего «Крестного отца» выкупил обратно. Обо всем этом нам поведали в музее. И ни слова про вино. Мы спросили: а где купить Rubicon? Нам бы два ящика, а лучше три (пусть Ярдов не думает, что мы не способны на широкий жест). Шумный бар-магазин прятался за бассейном. Что? 140 долларов за бутылку?

— Скажем, что «Рубикона» не было, — нашелся Платон, — возьмем вот Diamonds за 9 долларов. Название подходящее.

— И цена, — не стал я возражать Платону.

Вилла у Ярдова была роскошной. Как он сам выразился, тут полный фарш: и теннисный корт, и бассейн, и сад на заднем дворе, и винный погреб, который не был пустым. А еще соседи отборные — Шон Пенн и теннисист Агасси. Как уверял полвечера Ярдов, он их тоже позвал на барбекю, и они вот-вот подойдут. Но мы их не дождались. И Ярдов не вспоминал их больше. Из незваных гостей была лишь Леся Лазаренко, дочь бывшего премьер-министра Украины. Ярдов познакомился с ней на курсах по стратегическому маркетингу в Berkeley.

— Сколько дали отцу? — Ярдов поднес Лесе внушительный шмат обугленного мяса, залив его щедро кетчупом.

— Девять лет. Папа сидит здесь поблизости, в федеральной тюрьме Сан-Франциско. Вот решила заглянуть к тебе.

— За что столько дали? А то всякие ходят слухи.

— За коррупцию, отмывание денег, вымогательство и мошенничество, — хихикнула Леся.

— Только честно, сколько папа своровал? Двести или двести пятьдесят «лимонов»?

— Обижаешь. Триста двадцать, — надула губки Леся.

Все хотели ей посочувствовать, но как-то не получалось. Цветущая калифорнийским загаром Леся заслуженно сияла голливудской улыбкой, тяжелыми бриллиантами, золотыми часами и телефоном Vertu в стразах. И весь вечер пила на равных с нами. А выпито было немало. Когда под утро расходились, жена моя скрупулезно посчитала — ровно 44 бутылки.

— Платон, просыпайся, надо ехать в гостиницу. Ты делал утром чекаут? Через три часа в Москву лететь. — Выдержать винный марафон с Ярдовым смогли лишь мы с Платоном. Остальные гости разъехались раньше.

— Это я ее убил. Дал ей сесть за руль. — Платон, когда напивался, вспоминал свою первую любовь.

— Ты мне уже рассказывал на Гавайях. Пойдем, такси ждет.

— Мне тогда не хотелось жить. И умирать не хотелось. Ты понимаешь, чувак?

— Понимаю.

— Назад хотелось. Похоронив Алену, я запил… Я не рассказывал тебе про это. Я как-то снял проститутку — необъятную такую, размером с буйволицу. Привел домой. Помог ей раздеться, разделся сам. Смазал себя елеем.

— Чем?

— Оливковым маслом. — Платон хмуро посмотрел на меня. — Не перебивай. Попросил ее как можно шире раздвинуть ноги. Свернулся сам калачиком, выдохнул из себя весь дух и, возопив громким голосом, стал биться лицом о вульву, смазывая горячей слюной ее тяжелые губы. Мне хотелось родиться назад, чувак. Понимаешь, назад?

Времена «Черно-белых снов» помню обрывочно, рваными лоскутами. Словно все это происходило не со мной. Или со мной, но в легком бреду. Хотя именно этот ролик, прозванный в народе «Яхтой», сделал нас знаменитыми. Yardoff превратился в культ. Странно, но спутались в клубок события, лица, встречи, разговоры…

Еще на Гавайях Ярдов велел объявить конкурс на лучшую рекламную идею. Приз — сто тысяч долларов. Через неделю на почту посыпались идеи. Откликнулись сетевые агентства, креативные студии, просто фрилансеры. Многих я хорошо знал, с некоторыми был на короткой ноге. Но сейчас никого не вспомнить… Запомнил лишь несколько идей, и все от агентства Profilm. А вот само агентство — кто они, откуда, чем прославились — убей, не помню.

СЦЕНАРИЙ ПЕРВЫЙ.

Вечереет. Общий план: мусорные дюны огромной свалки — покрышки, коробки, остатки мебели, всякая утварь. Пиная консервную банку, бродит по свалке бомж. Несмотря на жалкий вид, он горд и спокоен. Он ищет еду. Нечаянно взгляд его цепляется за еле заметный блик. Он выковыривает ботинком находку, наклоняется и поднимает початую бутылку пива Yardoff. Протирает ее и направляется к рваному креслу посреди свалки. Вальяжно опускается в него и залпом допивает бутылку. Небо озаряется салютом, и наступает благость. Слоган: «Сотри случайные черты, и ты увидишь: мир прекрасен!»

СЦЕНАРИЙ ВТОРОЙ.

По улице идет бабка, собирает пустые бутылки, аккуратно складывая их в кошелку. Она со знанием дела осматривает подъезды, урны, мусорные баки. Вдруг перед ней останавливается черный «мерс». Открывается дверь, рука в «ролексе» ставит на бордюр пустую бутылку Yardoff. Шустрая бабка подбегает и — хвать бутылку. Голос, как эхо, из машины:

— Ба-бу-ля, Yardoff-doff-doff не сдается-ца-ца! Слоган: «Не страшно упасть. Страшно не подняться».

…Вспомнил, был еще сценарий от коммуникационной группы Giraffe. В нем главный герой — звезда мирового калибра.

Креативный директор (как же его звали — Рубен?) раздал всем по листку и стал читать с выражением: