Пол Престон - Франко. Биография

Во времена диктатуры «эго» Франко получило новую подпитку. Вечером 3 февраля 1926 года его однокурсники по четырнадцатому набору (promocion No. 14) пехотной академии в Толедо собрались, чтобы воздать почести первому из них, ставшему генералом, преподнесли нарядную шпагу и адрес следующего содержания: «Пройдет по миру нынешнее поколение, оставив после себя не более чем краткую запись в книге Истории, в то время как в ней навсегда останется высокая эпика, вписанная испанской армией в жизнь нации. И будут сиять славой имена выдающихся вождей (caudillos), и над всеми возвысится имя генерала Франсиско Франко Баамонде — наравне с именами таких блестящих воинов, как Лейва, Мондрагон, Вальдивия и Эрнан Кортес. Его товарищи воздают ему дань восхищения и любви в знак признания его патриотизма, ума и доблести» 56.

В последующие дни Франко получил множество телеграмм от властей Эль-Ферроля, в которых описывались почести, устроенные его матери, донье Пилар Баамонде-и-Падро де Андраде. В воскресенье 7 февраля играли оркестры, устраивались фейерверки, гудели корабли в заливе. Город праздновал исторический перелет Рамона, который находился пока в Аргентине, но не забывали и Франсиско. День 12 февраля в Эль-Ферроле был объявлен праздничным в честь обоих братьев. УлиЦы украсила иллюминация, в церкви Святого Хулиана в честь их достижений пели «Те Деум». На улице Марии открыли мемориальную доску. Поздравительные послания донье Пилар пришли от алькальдов Эль-Ферроля, четырех остальных провинциальных центров Галисии, а также многих других городов Испании 57. Десятого февраля на Пласа-де-Колон в Мадриде собралась огромная масса народа, чтобы отметить подвиг Рамона. Отчасти выступления прессы и энтузиазм публики разжигались диктатурой Примо де Риверы, которая хотела нажить на полете «Плюс ультра» пропагандистский капитал.

Похвалы расточались в основном в адрес Рамона, но нет оснований думать, что Франко чувствовал себя обиженным, видя, как его незаметный в семье брат становится национальным героем. Если его брата считали Христофором Колумбом XX века, то позже Франко представил себя Сидом своего времени. Франко всегда предельно лояльно относился к своей семье, и годы спустя он воспользуется своим положением, чтобы выручить Рамона после нескольких опрометчивых поступков. Во всяком случае, его собственный триумф гарантировал его от какой бы то ни было зависти. В 1926 году, во время Праздника тела Христова в мадридской церкви Святого Иеронима, Франко командовал частями, которые обеспечивали порядок и безопасность гостей. Легендарный герой Африки, он был предметом внимания и почитания со стороны высшего мадридского общества, из кого и состояли прихожане этой церкви 58. Поздней осенью 1927 года Франко сопровождал короля с королевой во время официального визита в Африку, в ходе которого Легиону в его штаб-квартире в Дар-Риффьене было вручено новое знамя 59.

Четырнадцатого сентября 1926 года у Франко родился первый и единственный ребенок — Мария дель Кармен. Это произошло в Овьедо, куда донья Кармен поехала к своему умирающему отцу 60. Рождение дочери явилось вершиной его семейной жизни. Спустя годы он скажет: «Когда родилась Карменеита, я думал, что сойду с ума от радости. Я хотел бы иметь еще детей, но не вышло» 61. Ходили упорные слухи, что Кармен в действительности была приемной дочерью Франко, настоящим отцом которой, возможно, был гуляка братец Рамон. Свидетельств, подтверждающих эти слухи, нет, а почву им дали, во-первых, тот факт, что нет ни одной фотографии, на которой была бы видна беременность Кармен Поло, а во-вторых — беспутный образ жизни Рамона 62. Сестра Франко, Пилар, очень старалась опровергнуть это в своих мемуарах, не раз говоря в них, что видела Кармен Поло беременной, но при этом ошибается в датах на два года 63.

В Мадриде у Франко было много свободного времени. Он не старался отравить жизнь своих подчиненных неожиданными проверками, а давал им спокойно заниматься делами. Этой тактики он позже придерживался и в отношении своих министров. Квартиру он снял на красивой улице Кастеллана и часто бывал в обществе. Он регулярно виделся со своими военными друзьями по Африке и академии в Толедо на собраниях или вечеринках в элитном клубе «Ла-Гран-пенья» (La gran Репа), в кафе «Алкала» и «Гранвиа». В число его относительно близких знакомых входили Милян Астрай, Эмилио Мола, Луис Оргас, Хосе Энрике Варела и Хуан Ягуэ 64. Живя в Мадриде, он интересовался кино и был вхож в круг политика и писателя Наталио Риваса, члена Либеральной партии 65. По приглашению Риваса Франко вместе с Миляном Астра-ем снялся в фильме «Неудачное замужество» (La Malcasada) режиссера Гомеса Идальго. Там он сыграл маленькую роль офицера, вернувшегося с африканской войны 66.

На этом отрезке жизни, как и позже, Франко не проявлял заметного интереса к повседневной политике. И тем не менее стал подумывать, что мог бы когда-нибудь сыграть известную политическую роль. Популярность среди общественности, приобретенная им после Алусемаса, стремительная служебная карьера и компания, в которой он вращался теперь в Мадриде, — все это давало ему понять, что он представляет собой заметную фигуру общенационального масштаба. Потом он скажет: «По своему возрасту и престижу я был призван оказать высочайшую услугу нации». Очевидный политический успех, достигнутый армией при Примо де Ривере, тоже способствовал его мыслям о своем высоком предназначении. Он утверждал потом, что, готовясь к возложенным на него трансцедентальным задачам и пользуясь тем, что служба в Мадриде не отнимала много времени, он начал читать книги по современной истории Испании и политэкономии 67. Читал ли он много, сказать трудно: все его книги пропали в 1936 году во время налета на его квартиру анархистов. Но, очевидно, ни его речи, ни его записи не обнаруживают глубоких познаний в истории или экономике.

Если принять во внимание его любовь поболтать, то он скорее говорил об экономике, нежели читал о ней. Как он утверждал потом, в то время он начал «довольно часто ходить к управляющему банка Бильбао, где у Кармен были кое-какие сбережения». Этот банкир отличался обходительностью и интеллигентностью, и, видимо, именно он пробудил у Франко интерес к экономике. Франко также обсуждал в кругу ближайших друзей и знакомых современные политические проблемы. Весьма возможно, что беседы за кофе с друзьями, в основном такими же «африканцами», как он сам, только укрепили его предрассудки. Тем не менее потом он высоко оценивал значение этих бесед 68.

Чтение и беседы на дружеских посиделках необычайно укрепили самоуверенность Франко. Отдыхая в 1929 году в Хихоне, он неожиданно встретился там с генералом Примо де Риверой. В этот момент министры правительства Примо совместно проводили время вдали от Мадрида, и диктатор пригласил Франко отобедать с ними — что следовало считать знаком большого расположения к молодому генералу. Польщенный Франко оказался на обеде в компании Хосе Кальво Сотело, великолепного министра финансов, который в этот период разрабатывал меры по защите песеты от последствий огромного дефицита платежного баланса, неурожая и первых признаков Великой депрессии. Франко стал уверять Кальво Сотело — чем привел его в сильное раздражение, — что нет смысла тратить золотовалютные запасы Испании на поддержание песеты, а лучше эти средства вложить в промышленность. Аргументация Франко была предельно простой: он исходил, из представлений о том, что нет нужды связывать курс песеты и с национальными резервами золота и валюты, поскольку их величина все равно держится в секрете 69.