Анатолий Краснов-Левитин - Лихие годы (1925–1941): Воспоминания

Тут можно читать онлайн Анатолий Краснов-Левитин - Лихие годы (1925–1941): Воспоминания - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Биографии и Мемуары. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Анатолий Краснов-Левитин - Лихие годы (1925–1941): Воспоминания краткое содержание

Лихие годы (1925–1941): Воспоминания - описание и краткое содержание, автор Анатолий Краснов-Левитин, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Анатолий Эммануилович Краснов-Левитин (1915–1991), церковный писатель, диссидент, автор книг на религиозно-мировоззренческие темы и по истории обновленчества.

Лихие годы (1925–1941): Воспоминания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Лихие годы (1925–1941): Воспоминания - читать книгу онлайн бесплатно, автор Анатолий Краснов-Левитин
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Сомнения невозможны: в принципе самая идея государства осуждена Христом и допускается она только лишь как неизбежное зло, необходимое для обуздания убийц и разбойников, а также для защиты народов, которые подвергаются нападению. Можно указать также еще на одну функцию государства: заботу о материальном благосостоянии народов. Однако чем более совершенствуется народ, чем более он проникается христианскими началами, тем менее становится нужным государство.

И абсолютно прав Л. Н. Толстой, когда формулирует учение Христа в виде следующей заповеди: «Не делать различия между своим соотечественником и чужим, потому что все дети одного Отца». (Л. Н. Толстой, «Жизнь и учение Иисуса», 1906 г., стр. 6).

Эта заповедь была мне всегда особенно близка и понятна, потому что мне всегда была глубоко противна дикарская идеология шовинизма. Конечно, и я всегда желал счастья русским людям, среди которых провел всю жизнь, конечно, и мне бесконечно дорог мой родной Питер, где я знаю каждый камешек, но когда я слышу черносотенца (их есть еще немало в России и за ее пределами), который меня уверяет, что надо бить жидов и спасать Россию, когда я слышу сиониста, который мне рассказывает, какой великий народ евреи, а русский народ мертвый и народ без будущего, мне становится жутко: мне кажется, что я нахожусь в обществе опаснейших сумасшедших.

Но чего я уж совершенно не могу понять, когда ко всему этому припутывают христианство, хотя какое отношение имеет Галилеянин Христос к русскому шовинизму — этого никто и никогда в мире не объяснит.

Между тем, к каким только софизмам ни прибегают люди, чтобы соединить несоединимое: учение Христа, утверждавшего, что все дети одного Отца, и национализм. Договариваются до того, что сравнивают национальные различия с половыми. И ведь это пишут взрослые, интеллигентные, идейные люди. До чего могут довести национальные пристрастия! Не приходится серьезно опровергать этот довод. Укажем лишь на то, что девочку вы никогда не превратите в мальчика (этого не может сделать даже — вопреки пословице — английский парламент), а стоит лишь увезти русского двухлетнего ребенка в Швейцарию и поселить его в швейцарской семье — и через год его никто не отличит от самого настоящего швейцарского мальчонки. Такие метаморфозы я за последние 10 месяцев моего пребывания на Западе видел уже раз двадцать.

Патриотизм оправдан лишь в одном случае: когда что-либо угрожает твоему народу и когда необходимо его спасать. Во всех остальных случаях всякие национальные пристрастия играют самую страшную роль: они разделяют людей, сеют в мире вражду, ненависть, кровь. Каин, убивающий брата, — вот кто является прародителем всякого национализма. У Толстого есть прекрасные слова по этому поводу: «Если бы была задана психологическая задача, как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самое ужасное злодейство, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы люди были разделены на государства и народы, и чтобы им было внушено, что это разделение так полезно для них, что они должны жертвовать и жизнями и всем, что для них есть святого для вредного для них разделения…» (Л. Н. Толстой, «О присоединении Боснии и Герцеговины к Австрии». Берлин, 1909 г., стр. 1).

Всем этим, однако, совершенно не исчерпывается значение Толстого. О его значении лучше всего скажет он сам: «Пускай обладают правительства школой, церковью, печатью, миллиардами рублей и миллионами дисциплинированных, обращенных в машины людей — вся эта кажущаяся страшной организация грубой силы ничего перед сознанием истины одного человека и от этого одного сообщающегося другому, третьему, как одна свеча зажигает бесконечное количество других, стоит только загореться этому свету, и, как воск от лица огня, распадется, растает вся эта кажущаяся столь могущественной организация». (Л. Н. Толстой, «Христианство и патриотизм», Берлин, 1894 г., стр. 91).

Толстой и был таким человеком, единственным, кто во всей России говорил сильным мира сего горькую, открытую правду. Другого не было. Именно поэтому до сих пор Толстым не доволен решительно никто: его не любят коммунисты, и если все-таки вынуждены его проглотить, то лишь с большой неохотой. Отношение рядового коммунистического бюрократа к Толстому великолепно показывает Солженицын в своем «Раковом корпусе». «„Ч-черт его знает, чушь какая! — отозвался Русанов, с шипением и возмущением выговаривая „ч“, — неужели другую пластинку завести нельзя? За километр воняет, что мораль не наша! И чем же там люди живы?“… „Живы чем? — Даже и вслух это не выговаривалось. Неприлично вроде. — Мол, любовью“. „Лю-бо-вью!.. Нет, это не наша мораль! — потешались золотые очки. — Слушай, а кто это все написал?..“ „Тол-стой…“ „Н-не может быть! — запротестовал Русанов. — Толстой? Учтите: Толстой писал только оптимистические и патриотические вещи, иначе б его не печатали. „Хлеб“, „Петр Первый“. Он — трижды лауреат Сталинской премии, да будет вам известно“. „Так это — не тот Толстой, — отозвался Демка из угла. — Это у нас Лев Толстой“. „Ах, не то-от? — растянул Русанов с облегчением отчасти, а отчасти кривясь. — Ах, это другой… Это который зеркало русской революции, рисовые котлетки? Так сюсюкалка ваш Толстой! Он во многом, оч-чень во многом не разбирался. А злу надо противиться, паренек, со злом надо бороться“». (Ал. Солженицын, «Собрание сочинений», том 2, Посев, 1959 г., стр. 123–24).

Консерваторы обычно бросают Толстому обвинение в том, что он потряс обветшалое здание старой Русской империи. Это так и есть, конечно, но и для советской системы нет писателя более опасного, чем Л. Н. Толстой. Достоевский, как это ни странно, менее опасен; с ним можно как-нибудь договориться. Он патриот, да еще какой. Он терпеть не может «полячишек» (и коммунистический бюрократ их не любит). Он, наконец, поклонник твердой власти. Это уж прямо здорово! А что он против революционеров — так и советская система их не переваривает! Но Толстой? Что делать с его проповедью любви, всеобщего равенства, с его отрицанием государства? Этого советский бюрократ уж совсем не понимает. И только твердит, как попугай, «зеркало русской революции». Почему зеркало и в чем выражается, что он зеркало, — это решительно никто не понимает. Значение Толстого в том, что он создал совершенно новый тип сурового обличителя, заступника за всех униженных и угнетенных, говорившего бесстрашно правду. И сильные мира сего впервые склонились перед величием гения и трепетали перед его обличениями.

Он нашел последователей: духовными наследниками Толстого являются Махатма Ганди и Андрей Димитриевич Сахаров, и все русские гуманисты и демократы, бесстрашно обличающие советское правительство, заступающиеся за всех гонимых и преследуемых людей. И советское правительство, стиснув зубы, а иной раз и скрежеща зубами, как когда-то царское правительство, вынуждено выслушивать эту суровую правду. И когда у нас спрашивают, кто наш родоначальник, мы смиренно и любовно указываем на Льва Толстого. Характерный пример: Вера Дашкова во время своего годичного заключения в Лефортовской тюрьме в 1967 году не читала ничего, кроме Толстого; прочитала все его сочинения, имевшиеся в тюремной библиотеке. Это вызвало тревогу тюремной администрации. «Сам» начальник тюрьмы Петренко ее допрашивал по этому поводу. «Уж не толстовка ли Вы?» — с ужасом воскликнул он.

Читать дальше
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Анатолий Краснов-Левитин читать все книги автора по порядку

Анатолий Краснов-Левитин - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Лихие годы (1925–1941): Воспоминания отзывы


Отзывы читателей о книге Лихие годы (1925–1941): Воспоминания, автор: Анатолий Краснов-Левитин. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям

Напишите свой комментарий
x