Эдвин Вудхол - С риском для жизни.

К несчастью для «Докторши», во время отступления русских один чиновник из русской контрразведки признал в ней немецкую разведчицу, которую он видел в 1908 году в Вене. Она была арестована по обвинению в шпионаже, передана властям и расстреляна.

Другим примечательным типом германской разведчицы является Лиза Блюме. Она ездила с датским паспортом. Ее деятельность в Испании и в других нейтральных странах заставила британскую разведку установить за ней наблюдение. Блюме была арестована на торговом судне в открытом море британским крейсером, когда она направлялась из Голландии в Барселону. В предыдущем рейсе шпионка имела при себе много частных писем, которые привезла из Испании в Голландию и передала разведчику, жившему в Роттердаме. Она, очевидно, занималась разведкой в области подводной войны. Во время допроса в Лондоне против нее нельзя было выдвинуть никакого конкретного обвинения в шпионаже. Но ее общее поведение было в высшей степени подозрительным. Она утверждала, что служила гувернанткой в немецких консульствах в Стокгольме, Копенгагене, Амстердаме, Мадриде и Севилье. В момент ареста она якобы ехала занять должность гувернантки в семье немецкого посла в Мадриде. Обыск, произведенный в ее багаже, обнаружил несколько германских знаков отличия. Блюме заявила, что эти медали ей были вверены на хранение одним немецким офицером. Но наша контрразведка задержала до конца войны все регалии вместе с их владелицей.

По словам агента французской контрразведки Шарля Люсидо, две разведчицы, работавшие для Германии, были арестованы и обвинены в шпионаже против американского экспедиционного корпуса в 1918 году.

Обе эти женщины были проститутками.

Они посещали морские порты и добывали от солдат обрывки сведений, которые затем передавали одному швейцарскому «торговцу», в действительности же немецкому шпиону. Французская разведка задержала их, и обе женщины были расстреляны.

Одна женщина, известная под именем Бланш Потен, работала во французской разведке в конце 1915 года. Она родилась в Брюсселе от отца-француза и матери-бельгийки. До 18-летнего возраста жила в Антверпене. Потен была прелестной танцовщицей, и ее хорошо знали в Париже, Вене и Берлине. Незадолго до войны она была завербована французской разведкой и снабжала это учреждение информацией, которую открыто собирала, гастролируя как артистка по морским и военным центрам Германии.

Когда разразилась война, Бланш Потен находилась в Берлине, но после некоторых приключений уехала в Швейцарию и оттуда вернулась в Париж. С тех пор она активно собирала шпионские сведения для французов в Мадриде и других испанских городах, снабжая союзную разведку ценной информацией. В начале 1916 года разведчицу послали в Голландию, где она также добыла чрезвычайно важные сведения для французов.

В июне 1916 года она вернулась в Париж, и так как в то время было важно знать по возможности больше о передвижениях немцев в Бельгии, то было решено послать ее на оккупированную немцами территорию.

Французы имели двух очень надежных агентов в Брюсселе и Антверпене. Она должна была передать определенные задания одному из этих доверенных, гак как было слишком рискованно давать эти задания ей самой.

Через несколько недель после ее приезда в Брюссель от агентов были получены сообщения о том, что они установили связь с мадемуазель Бланш. Все складывалось по заранее составленному плану. Но затем в течение трех месяцев продолжалось глубокое молчание.

Мадемуазель Бланш оказалась предателем. Она влюбилась в одного высокопоставленного работника немецкой контрразведки, и чувство одержало у нее верх над рассудком. Потен сообщила немецкому офицеру фамилии всех агентов союзной разведки, которых она знала. Немцы переловили их одного за другим и расстреляли как шпионов.

Захваченная англичанами женщина-разведчица, известная под именем Елизаветы Вертгейм, во всех отношениях отличалась от французской шпионки, которая предала своих хозяев.

Вертгейм держала себя мужественно и вызывающе, чего никак нельзя сказать про ее соучастника-немца. Он был человеком прекрасной внешности и светских манер и приехал в Лондон под именем Реджиналда Роуланда, с американским паспортом, как представитель фабрики роялей Нортона Смита в Нью-Йорке.

Наша контрразведка в Роттердаме порекомендовала взять Роуланда под наблюдение. Через несколько дней он отправился в окрестности Уэст Кенсингтона, где навестил одну прелестную вдову — иностранку. Эго была Елизавета Вертгейм,

В течение нескольких дней Роуланд и Вертгейм останавливались в лучших гостиницах, обедали в наиболее фешенебельных ресторанах, ходили в театры, ездили верхом по Роттен Рау.

Потом они поехали в Саутси и Портсмут. Там они жили на широкую ногу и ежедневно катались на моторных лодках вдоль побережья. Когда они гуляли пешком, то надолго останавливались в Портсмуте и в Госпорте и делали какие-то записи (что было неосторожно до странности).

Потом Бреков — так звали в действительности нашего героя — оставил свою приятельницу и вернулся к себе в гостиницу в Бедфордском районе Лондона.

Тем временем прелестная Елизавета появилась в Глазго, назойливо завязывая знакомства с военными в окрестностях Мерихильских казарм. Разведчица поехала в Эдинбург. Там она все свое внимание отдала морским офицерам. Эту тактику она применяла в течение шести недель, жила все время в лучших гостиницах, принимала у себя людей в военной и военно-морской форме, совершала длительные прогулки на моторной лодке в таких военных центрах, как Берри и Карнусти.

Все это время она беспрерывно посылала письма Роуланду. А он в свою очередь активно переписывался с одной фирмой в Роттердаме. К несчастью для него, почтовая цензура знала все об этой «фирме». Это был шпионский передаточный адрес для немецкой разведки.

Письма были довольно безобидные — деловые сообщения о ходе продажи роялей. Но применяя греющий электроаппарат, можно было читать между строк слова, написанные симпатическими чернилами.

Несколько дней спустя работник контрразведки Фитч в сопровождении какого-то офицера заехал в гостиницу, где проживал Роуланд. Он встретил Роуланда в вестибюле. Объяснил ему цель своего посещения и попросил разрешения зайти к нему в комнату. Фитчу были предъявлены паспорт и другие документы.

— Я прошу прощения,— сказал полицейский,— но я должен обыскать все ваши вещи.

Ничего предосудительного найдено не было, но вдруг взгляд Фитча остановился на безобидной с виду коробке с тальком. Роуланд не проявил никакого волнения, хотя он должен был знать, что игра его кончена. Последующий химический анализ показал, что этот порошок, когда его растворяли в воде, образовывал симпатические чернила.