Эдвин Вудхол - С риском для жизни.

Я инстинктивно чувствовал, что этот человек пытается втереть мне очки. На войне как на войне! Лучше честно ошибиться, чем дать ускользнуть шпиону.

Я сообщил офицеру о своих обязанностях и попросил предъявить документ о его полномочиях. Он хладнокровно расстегнул карман и вытащил оттуда бумажник.

— Ладно,— сказал он.— Что вам угодно?

И стал вынимать из бумажника различные документы. Эго еще более усилило мои подозрения. Я ничего не сказал и проверил документы, которые оказались в порядке и, по-видимому, были настоящие. Он заявил, что он лейтенант, прикрепленный к одной батарее.

Сержант и оба солдата ждали на ступеньках колокольни. Я немедленно их позвал и попросил сержанта поручить одному из своих подчиненных привести из указанной батареи командира.

Тогда подозрительный человек пожал плечами и сказал с мрачной улыбкой:

— Да, вам здорово повезло. Через шесть часов я был бы уже за линией фронта.

Я узнал, что он скрывается десять дней, в течение которых поддерживал непрерывную связь с неприятелем посредством полевого телефонного аппарата, который немцы умышленно оставили у разрушенной колокольни во время своего отступления.

Старая крестьянка,— я в этом окончательно убедился,— действовала вполне чистосердечно. Она приняла этого человека за того, кем он ей отрекомендовался, то есть за английского офицера, и думала, что делает хорошее дело, принося пищу в его уединенное убежище.

Этот немецкий шпион был когда-то администратором в одном из лучших, известнейших отелей Уэстенда. Он был вызван в Германию ровно за две недели до начала войны. Благодаря его отличному знанию английского языка и выдающимся военным качествам немецкая разведка поручала ему серьезнейшие задания по шпионажу.

На следующий день его привели в главный штаб на допрос. Я не имею точных сведений о его дальнейшей судьбе. Мельком видел я его в последний раз, когда он уезжал в сопровождении двух высших офицеров. Когда автомобиль тронулся, его злобные глаза встретились с моими и в них промелькнуло выражение насмешки.

За время моего пребывания на действительной службе в британской контрразведке я видел немало странных вещей, знал о многих удивительных подвигах, служил под начальством многих выдающихся людей, исполнял всевозможные роли и прибегал ко всякого рода хитростям для того, чтобы бороться с неприятельским шпионажем. Но мне кажется, что из всех известных мне подвигов, которые были совершены на этой войне, самым искусным и самым смелым был подвиг, совершенный одним неприятельским разведчиком в начале весны 1916 года у реки Соммы.

Тайна была нашим боевым лозунгом. Штаб 4-й армии неустанно следил за сохранением тайны. Одна-ко, несмотря на все меры предосторожности, союзная контрразведка заметила, что какими-то путями информация просачивается в неприятельский лагерь.

Однажды произошел взрыв больших складов, причем было убито несколько человек. Этот взрыв приписывали одному разведчику, носившему форму офицера-артиллериста французской армии. Согласно имевшимся данным, он был ростом 5 футов 10 дюймов. Длинный рубец, начинавшийся у глаз, проходил по левой стороне лица до рта.

Приблизительно неделю спустя произошел крупный взрыв на рельсовом пути около Мерикурского железнодорожного узла. К счастью, английский поезд, перевозивший солдат, прошел на час позже, иначе число жертв было бы ужасающим. Расследованием было установлено, что взрыв был произведен бомбой с часовым механизмом.

Потом, в течение нескольких дней, некоторые из наших тяжелый орудий, размещенных в секретных местах и тщательно скрытых позади линии неприятельского артиллерийского огня, подвергались беспрерывному обстрелу со стороны германских дальнобойных пушек и налетам германских бомбардировщиков.

Было ясно, что если орудующий среди нас разведчик не будет в кратчайший срок пойман, то это будет стоить нам многих человеческих жизней. К тому времени в результате его деятельности уже погибло 30 человек.

Из Амьена, находившегося невдалеке от расположения штаба британской армии, были получены сведения о том, что высокого роста офицер в чине майора, носивший английскую форму и имевший длинный рубец на лице, посещал гостиницы и кафе города.

Расследование установило, что он болтал со многими из наших военных, которые по своему поразительному простодушию, несомненно, давали ему ценную информацию. Французская и наша собственная контрразведки принялись разыскивать человека с рубцом, но безуспешно. Тогда мне было поручено переодеться в штатское платье и попытаться найти его среди гражданского населения в Амьене.

В течение многих дней я посещал кафе, гостиницы, железнодорожные станции и все места, где собиралась публика, но, несмотря на все мои старания, я не нашел ни следа опасного шпиона.

Я уже хотел отказаться от надежды найти этого разведчика. Но тут встретил одного большого друга — француза — и рассказал ему о своей неудаче.

— Вы сказали, что у него рубец на лице? — внезапно спросил он меня.— У моей знакомой есть ферма около Вилье-Бретоно. У нее живет один английский майор. Я там был в воскресенье и видел его. У него длинный белый рубец на лице. Вообще-то я его считал вполне порядочным человеком.

Он мне рассказал, где находится эта ферма. Предупредив француза о том, что все это нужно держать в строгой тайне, я его оставил и пошел к себе в гостиницу.

Переодевшись в военную форму и захватив электрический фонарик и револьвер, я на мотоцикле поехал на ферму. Меня поразила атмосфера замкнутости и изолированности, царившая там. «Майор» нашел себе спокойное убежище. Поставив машину, я стал осторожно пробираться к задней части маленького полуразрушенного дома.

Минут пять я простоял у фермы, изучая ее расположение. За фермой тянулось большое поле; на расстоянии приблизительно полумили находился аэродром.

Я постучал в заднюю дверь. Мне открыла женщина, типичная французская крестьянка с честным открытым лицом, от которого веяло деревенской простотой. Я тут же решил, что если под этой крышей даже и живет опасный разведчик, то хозяйку никоим образом нельзя обвинить в соучастии.

Да, «майор» здесь жил уже 4—5 недель. Она не знала его фамилии. Он был очень хороший человек. Он ей говорил, что прикреплен к контрразведке английской армии и что является офицером связи между британской и французской армиями. Она его мало видит, так как он приходит домой поздно ночью и уходит очень рано.

Я попросил ее описать мне постояльца.

— Он очень высокого роста,— сообщила хозяйка фермы.— На левой стороне лица у него длинный белый рубец, след раны, полученной в 1914 году во время Марнской битвы.