Анатолий Марченко - Мы здесь живем. Том 2

Стоит отдельно сказать, в каких условиях жило это семейство. Вся «квартира» состояла из крохотной кухоньки метра в три квадратных, не более, и такой же комнатки. Эти жилые помещения отделялись одно от другого печкой. Каково здесь было жить семье из четырех человек! В комнате кое-как уместились две постели, между которыми был проход в полметра. На одной из них спали молодые супруги, а на другой теща с внуком. Вот почему Футман строил себе в сарае отдельную спальню хотя бы на лето.

И при всем этом еще и никаких удобств: ни отопления, ни воды, а о канализации и говорить нечего. Единственное, что здесь облегчает быт населению, так это газ для кухонных плит, который развозят на спецмашинах в баллонах.

Иногда в нашей печати встречаются статьи о положении с жильем в странах капитала. И в них постоянно мелькает такой факт: многие семьи живут в жилищах, не отвечающих нормам. Интересно, а каким нормам? Как определяется, нормальное жилье или нет? Мы подсчитываем и обыгрываем эти факты из капиталистической действительности, пытаемся убедить и своих, и чужих, что, мол, вот как там плохо, и в то же время скрываем свои пороки.

Интересно бы у наших кремлевских крикунов спросить, а вот такое жилье, как у Футмана, — нормальное оно или нет? А ведь оба супруга работают на это государство. Таким видел я жилье Футмана в 1971 году, такое оно и сейчас, в конце 1976 года. И впереди еще неизвестность. В этом поселке у всех такие жилищные условия. И это еще людям повезло: сколько людей мыкаются в поисках любого угла! Соседи Футмана и не пытаются оттуда уехать, дорожа этими углами. Ведь на любом новом месте никто им жилья не даст. Позже, когда мы сами стали жить в Тарусе, сколько нам приходилось видеть горемык, ищущих любой угол: среди них и семейные с детишками, и одинокие люди. Вообще, стоило бы кому-нибудь хорошенько заняться изучением проблемы жилья в нашей стране. Но именно потому, что картина в этом вопросе вырисовывается ужасная и разоблачительная, никто не позволит самостоятельно заняться таким обследованием. Наша пресса любит оперировать цифрами: в девятой пятилетке будет построено столько-то миллионов квадратных метров жилья, в десятой еще столько же. Масштабы! Но ведь по нашим нуждам это капля в море! Из шестидесяти лет советской власти она только в последние пятнадцать лет стала строить жилье своим гражданам. Только Хрущев сдвинул эту проблему с мертвой точки в конце 1950-х годов. А с 1917 года и по конец 1950-х население ютилось кое-как, в нечеловеческих условиях. И с каждым годом население росло, а вместе с ним росла и проблема.

Мне помнится, на одном из пленумов ЦК КПСС не то 1963-го, не то 1964 года руководство КПСС торжественно заявило, что жилищная проблема в нашей стране будет окончательно решена в ближайшие десять лет. Давно минуло это обещанное десятилетие, а проблема не только не решена, но и нельзя предсказать, когда она решится. И правители не объясняют народу, почему они не выполнили провозглашенного. А народ и не спрашивает: ему не привыкать к надувательству.

Зато вот член Политбюро Кириленко, выступая в мае 1975 года в Риме на съезде итальянских коммунистов, признал, что при нынешних темпах ввода жилья для решения жилищной проблемы только в Москве потребуется… [40] лет. Он тоже забыл об обещании своей партии 1963 года. И теперь уже говорит о решении проблемы в масштабах не всей страны, а только Москвы. Простите, а что будет с жильем не в Москве?

Когда я сейчас пишу эти строки, в Чуне полно ищущих снять угол (не комнату, нет, а именно ренделевский угол!) за 20 рублей в месяц. И это при минимуме зарплаты в бо рублей!

Самые дешевые! Самые удобные!

В 1950-х годах в Москве был в ходу такой анекдот. Приезжают иностранцы к себе домой из поездки по Москве. Любопытные соотечественники интересуются у них, как живут советские люди в Москве. И те рассказывают: москвичи народ очень небережливый, неэкономный. В чем же это, интересно? Да вот, мол, идешь поздно вечером по городу, а у них в каждом окне свет горит: не экономят электроэнергию.

Вот вам образчик, как они со своими мерками нас меряют. И вот как они нас видят!

Им и невдомек, что у нас тогда, да и сейчас еще, многие живут не в отдельных квартирах, а только в комнатах, в каждой комнате семья. Вот вам и свет во всех комнатах! Во всех окнах.

Футман мне сообщил, что Оттены помогли ему получить в Тарусе земельный участок для постройки дома. Я это уже слышал и от самих Оттенов, но мне хотелось услышать дальнейшее от самого Футмана. Он отказался потом от участка. На мой вопрос, почему он отказался, Футман ответил, что строить дом ему не по силам и не по карману.

— Сбережений нет никаких, да и одному физически невозможно построить, а нанимать людей не на что…

Вот так-то. А тут еще по закону застройщик обязан в первый же год приступить к строительству дома, а если через год на участке не будет никакого строения, то участок отбирают и передают другому застройщику. Футман получил последний участок в Тарусе. С тех пор там запретили давать участки под индивидуальное строительство. Вот оно родное «все для народа» и «все вокруг мое»! Вокруг просторы: поля и леса, реки, пустующие пространства, но местные власти не разрешают желающим строить себе жилье. Так дайте же тогда, сволочи, людям, нуждающимся в жилье, квартиры! А квартир нет! Спрашивается опять же: кому это нужно?

Немного погодя мы с Футманом отправились в дом отдыха повидаться с Милой.

Когда я увидел ее, то первое, что мне бросилось в глаза, так это напоминание о Саньке. Сынишка здорово походил на мать.

Потом мы ушли с Футманом на набережную Оки в парке дома отдыха и там посидели часа два, вспоминая и перебирая свое прошлое. Поделились новыми известиями о наших общих лагерных знакомых и друзьях.

Коля Юсупов где-то у себя в Аварии, и нет от него ни слуху, ни духу. Я и до сих пор ничего о нем так и не знаю. Не случилось ли с ним чего во время большого землетрясения? Эпицентр его был как раз на его родине, в Тляратинском районе.

А Валерию Румянцеву в то время было еще сидеть да сидеть, добивать свои пятнадцать лет.

К вечеру я снова был в доме у Оттенов. Сейчас точно не могу припомнить, что заставило нас с Ларисой не выехать на следующий день в Москву. Кажется, недомогание Ларисы. Я же, чтобы не болтаться впустую целый день, решил оказать услугу хозяевам: они выписали себе на зиму дрова в Петрищевском лесничестве, но им что-то долго их не привозили. Должен был туда поехать Гинзбург, но он днями на работе и поэтому все откладывал эту поездку. Вот я и вспомнил об этом и предложил свои услуги. Лесничество находилось в двух десятках километров от Тарусы, и туда ходили два автобуса: на Калугу и на соседний райцентр Ферзиково.