Анатолий Марченко - Мы здесь живем. Том 1

Я пробыл на Куянде до конца лета, а потом оказался на головном лагере в самой Сарепте. Произошло это так. Была организована новая бригада для работы на ремонте кошар — нужно было их приготовить к зиме. Вот в эту бригаду из сенокосной я и был переброшен. Ездить на работу было километров двенадцать. Ездили на арбах, запряженных лошадьми. И конвой наш — два автоматчика — ехали на лошадях, но только верхом. В бригаду были отобраны малосрочники, поэтому конвой был не очень строгим. К тому же солдаты были уверены, что никто из нас не убежит в этой открытой на все четыре стороны на многие километры степи. Доходило до того, что конвой спал, а бригада работала. Мы издали видели, как к нам подъезжала бричка с двумя солдатами из дивизиона, снабжавшая наш конвой обедом, и заблаговременно будили нашу охрану. Обычно конвойные солдаты стояли на двух углах воображаемого четырехугольника оцепления. На каждом углу этого четырехугольника втыкали красные флажки. Каждый солдат брал арбу и устраивался под ней от знойного солнца. Трудно было не уснуть в таком положении. Солдат конвоя нам часто меняли. Это прием начальства: чтобы не устанавливались слишком близкие отношения между зэками и солдатами. Солдаты попадались нам разные. Злых и вредных зэки умели проучивать. Однажды вот нас принял новый конвой и с первого же дня стал вредничать: то и дело орет, приказывая не растягиваться, не курить, не переговариваться, не смеяться и еще черт знает чего не…

И два дня с конвоем этим мы ездили со скандалом. А на третий нам удалось от него избавиться. Как и другие, наши охранники часов в одиннадцать спали каждый на своем «боевом посту». Обед им привозили где-то в половине первого. А тут пораньше внезапно появился верхом на коне их командир. Видно, капитан объезжал и проверял своих подчиненных. Зэки видели подъезжающего офицера, но не стали предупреждать вредных охранников, а с любопытством и злорадством наблюдали молча за тем, что же будет. А офицер подъехал к одному из спящих солдат, слез с коня, взял у спящего его винтовку. Офицер хотел выстрелить вверх над ухом солдата, но потом передумал и просто разрядил ее и вытащил и забрал затвор. После этого он пошел к другому, тоже спящему, солдату. Тот был с автоматом. Капитан легко забрал оружие, а солдат продолжал спать. Капитан отошел метров на десять от солдата и дал короткую очередь из автомата в небо. Оба солдата вскочили и ошалело смотрели: один на капитана, а другой на свою обезвреженную винтовку. При зэках офицер разматерил солдат, вернул им отобранное у них и предупредил, что по возвращении в казарму он их накажет. С тем он и уехал. На следующий день у нас был уже другой конвой. И после этого случая все охранники старались не портить отношения с зэками.

Новый день в штрафном лагере Карлага на станции Карабас ничем не отличался от обычных дней. Как всегда, для зэков он начался с гулаговских курантов — шести ударов по подвешенному у вахты метровому обрезку железнодорожного рельса.

Заспанные зэки вываливались из душных саманных бараков на свежий воздух в одних трусах. Одни спешили к умывальникам, другие к сараю-сортиру, третьи просто присаживались на корточки вдоль бараков в ожидании завтрака.

К половине восьмого весь лагерь должен быть у вахты и по-бригадно выходить через предзонник за ворота. По ту сторону вахты постепенно выстроится огромная серая колонна. Единственный рабочий объект лагеря — каменный карьер. Он расположен в полукилометре от лагеря и обеспечивает камнем две крупнейшие стройки: Карагандинский металлургический комбинат в Темиртау — казахстанскую Магнитку — и строящийся новый шахтерский город Тентек.

Не больно-то загоришься желанием идти на солнцепек и, обливаясь потом, вкалывать ломом, кувалдой и клином.

Вот уже и баланду привезли с пайками: штрафняк не имеет ни своей хлеборезки, ни столовой-кухни. Еду привозят с кухни соседнего общего лагеря — ДОКа, тут же, рядом, на Карабасе. Привозят ровно пайка в пайку и черпак в черпак.

Завтрак уже в разгаре, и никто не замечает, что сегодня не видно в зоне ни единого мента. Обычно они задолго до окончания завтрака бегают и подгоняют зэков на работу.

Но вот кто-то заметил это и громко говорит: «Мужики, а чего это менты не появляются?»

И сразу зашушукались, заволновались. И поползли параши по зоне одна невероятнее другой: подох Никита, началась война, амнистия…

Внезапный невывод на работу для зэков всегда праздник. Это редкость необычайная и спроста не бывает. Причины для этого всегда очень важные.

Тем не менее часть зэков уже толпится у вахты в готовности идти на выход на работу. Большинство же просто подошли сюда, чтоб хоть что-то узнать. То и дело слышатся крики из толпы: «Эй, старшой, открывай!», «Долбо…, выводите!»

Но вахта мертва. Дверь ее не открывается, и никто из ментов в ней не показывается. Даже зэк-нарядчик не может достучаться. Все это здорово разжигает любопытство зэков, и они настойчивей требуют начальства. Наконец нарядчика впустили на вахту. Он скоро вышел обратно, объявив зэкам: расходитесь.

Как бы подтверждая сказанное, вышли начальник лагеря старший лейтенант Журавлев и кум, прозванный зэками за свою обезображенную оспой рожу «Шилом бритый», и тоже потребовали: «Разойтись от вахты! Развода сегодня не будет!»

«Почему?», «В чем дело?», «Гражданин начальник, а…»

Но все зэковские вопросы остаются без ответа, так как начальство быстро юркнуло в дверь вахты.

Что-то стряслось. Что-то будет! И лагерь гудит и наполняется все новыми и новыми парашами.

Но с въездом с обеденной баландой бесконвойника с ДОКа все проясняется. Новость невероятнее всех рожденных параш: на работу не вывели потому, что в Темиртау восстание и войска МВД отправлены туда на подавление.

Восстание в Темиртау! Мне тогда было двадцать лет, и о бунтах против советской власти на воле я никогда не слышал; знал о лагерных бунтах да о грузинском 1956 года. Но чтобы бунтовали рабочие на воле — этого я никогда и ни от кого не слышал. И не верилось как-то.

К тому же в Темиртау стройка считалась ударной комсомольской. Находясь в Карлаге, я регулярно читал областную газету «Социалистическая Караганда» и республиканскую «Советский Казахстан». Там много писалось об этой стройке. И вот тебе на: комсомольцы бунтуют против советской власти! А комсомольцы-солдаты будут их усмирять!

Три дня нас не выводили на работу. А на четвертый все пошло по-привычному. От солдат конвоя мы в первый же выход на работу узнали подробности о Темиртау. На наши расспросы солдаты отвечали охотно, чувствовалось, что им самим хочется рассказать. Мыто думали, что раз они вернулись, то бунт подавили. А оказалось, что их просто заменили подошедшими регулярными войсками.