Борис Сичкин - Я из Одессы! Здрасьте!

Илье Набатову дали звание заслуженного деятеля искусств. Смирнов-Сокольский при встрече сказал:

— Илья, я всегда говорил, что ты деятель, а не артист…

В 1952 году в доме Александра Вертинского был званый вечер. На этом вечере присутствовали граф Игнатьев, две пожилые графини, старые офицеры, генералы и т.д. Стол был накрыт, но никто не

садился. Наконец, граф Игнатьев спросил:

— Господа, кого мы ждём?

— Государя императора, — ответил Смирнов-Сокольский.

Бывший министр культуры Храпченко на одном из совещаний говорил:

— Что же получается? Я, министр культуры СССР, получаю семьсот рублей в месяц, а артист эстрады Смирнов-Сокольский зарабатывает до тысячи.

Смирнов-Сокольский на это ответил:

— В том-то и дело, что вы получаете, а я — зарабатываю!

За все годы советской власти был единственный (к сожалению, недолго проработавший) умный, добрый, влюблённый в искусство министр культуры СССР Пономаренко. Как-то раз он решил собрать у себя представителей всех видов искусства, чтобы выяснить, кто в чём нуждается. Кому чем помочь.

Среди прочих выступал директор Ансамбля песни и пляски кубанских казаков и сказал:

— Товарищ министр! У меня есть такое предложение. Надо объединить кубанских и донских казаков, чтобы создать один большой монолитный коллектив.

— Ничего не получится. — вмешался Смирнов-Сокольский. — о таком объединении мечтал ещё генерал Краснов, так у него тоже ничего не вышло, — закончил Николай Павлович под хохот министра культуры…

Помню, должен был состояться ответственный концерт, на афише объявлены имена артистов Большого театра, МХАТа и др. «Др.» — означало — и другие артисты, то есть артисты эстрады. Сокольский возмутился, поехал к министру культуры Храпченко и говорит ему:

— Вот вы говорите, что ничего страшного… А мне, например, известно, что у вас есть учёная степень. Так вот представьте себе, появляется афиша какого-нибудь научного симпозиума и на ней значится, что будет выступать учёный такой-то, затем учёный такой-то и хр… А что такое «хр»? Это вы, товарищ Храпченко. Как вы к этому отнесётесь?

Илья Набатов сыграл эпизодическую роль французского министра Бонье в кинофильме «Падение Берлина». На просмотре фильма присутствовал Сталин. Когда дошло до эпизода с Набатовым, Сталин сказал: «Похож». Этого было достаточно, чтобы дать Набатову Сталинскую премию, соответствующую медаль. Набатов всегда носил эту медаль на лацкане пиджака. Сокольский издевался над Набатовым, говорил, что медаль получена — незаслуженно, и советовал её снять. Набатов продолжал носить медаль, которой очень гордился. И вот однажды он надел новый пиджак, забыв перевесить медаль со старого. Николай Павлович сказал Набатову:

— Снял, и правильно. Всё-таки совесть заговорила…

На собрании один говорил, что он приехал Кисловодска. А там все стены и заборы сплошь заклеены афишами артистов Шурова и Рыкунина. Сокольский вставил реплику: «Раньше на заборах писали другое…»

Директора Москонцерта Барзиловича хотели уволить. Смирнов-Сокольский был категорически против и аргументировал так:

— Товарищи, Барзилович работал на эстраде два года, всё это время он работал на себя. Он построил себе кооперативную квартиру, купил дачу, машину, одел семью. Короче, у него уже все есть. Так вот только сейчас он может начать работать для нас, артистов… Если мы уволим Барзиловича, то придёт новый директор и тоже будет два года воровать, чтобы себя обеспечить. Зачем нам ждать ещё два года?

В результате Барзиловича не уволили…

На эстраде работал великолепный эксцентрик Иван Байда. Он пользовался у зрителей большим успехом и часто ездил на гастроли со Смирновым-Сокольским. В лексиконе у Байды было три слова: «бабы», «пиво», «раки». И он прекрасно обходился этими тремя словами. Когда в газете какой-то очередной дегенерат написал про Байду, что он космополит, Байда решительно ничего не понял и обратился ко мне с вопросом:

— Меня что, ругают?

— Нет, — сказал я ему, — тебя хвалят. И он успокоился.

Вся эстрадная братия едет в одном вагоне. Администратор сообщает, что на следующей станции нужно всем выйти. Кто-то поинтересовался, сколько будет стоять поезд?

— Поезд будет стоять столько, сколько стоит у Шурова! — крикнул эксцентрик Байда. Сокольский:

— Придётся прыгать на ходу.

Набатов всё время искал новые сексуальные приключения, и это немного раздражало Смирнова-Сокольского. В ресторане Набатов просит Сокольского приподняться, чтобы он мог пройти. Сокольский:

— Куда тебе надо? Набатов:

— Мне надо выйти пописать. Сокольский:

— Тебе бы только вынуть.

Смирнов-Сокольский говорил про Ивана Байду:

— Ваня отличается от других философов тем, что у него, к сожалению, нет последователей…

Во время советских антисемитских походов — «дело врачей», «космополитизм» Николай Павлович всегда отменял свои гастроли по стране. Я сказал ему однажды:

— Николай Павлович, вы же русский. Почему вы боитесь и отменяете гастроли?

— Разве они разбираются, кто русский, а кто еврей? Для них, если ты в чистой рубашке — значит еврей.

Аккордеонист Лёня Чёрный сказал Сокольскому, что его с бригадой посылают на целину. Сокольский поинтересовался:

— Что у них удобрений не хватает?

Министр культуры Екатерина Фурцева как-то проводила совещание театральных работников. Она говорила о том, что по приказу товарища Хрущёва пора возвеличивать самодеятельность, передать ей театральные подмостки. А профессиональные артисты пусть отдохнут. Пусть в искусстве царит бескорыстное любительство. Бас Смирнова-Сокольского из дальнего угла:

— Екатерина Алексеевна, а если б вам, например, понадобилось сделать аборт. К кому бы вы пошли? К опытному профессионалу или к человеку, который не имеет ни опыта, ни образования, а просто любит делать аборты?

Известно, что знаменитая советская певица Барсова часто меняла мужей, предпочитая молодых и стройных. Однажды на банкете после оперной премьеры очередной муж певицы подошёл и представился Сокольскому. Он скромно сказал:

— Я муж Барсовой. На что Николай Павлович поинтересовался:

— А днём чем изволите заниматься?

Лев Борисович Миров, ведущий артист московской эстрады, рассказывал нам в кабинете Сокольского какую-то историю и всё время запинался. Миров:

— Когда я приехал в Москву, ещё был голод… Нет, это был другой голод… Миров опять закатил глаза вверх, что-то вспоминая, но Сокольский перебил его:

— Лева, что ты мучаешься и вспоминаешь. Скажи просто: это было два голода тому назад…

Смирнова-Сокольского просили высказать своё мнение об артисте Б. Сокольский ответил:

— То, что делает на сцене артист Б., может сделать любой еврей, который не стесняется.