Борис Сичкин - Я из Одессы! Здрасьте!

На нашей дороге были низкие деревья, и петухи, как я обнаружил, укладывались спать на ветках в шесть-семь вечера. И естественно, что в пять утра они просыпались отдохнувшими, бодрыми и орали — давали знать курам, что они готовы на любые подвиги. Я поставил перед собой стратегическую задачу — бороться и победить петухов. Я достал большую палку и, как только петухи укладывались спать, разгонял их. Они полетают — и опять на своё место. А я тут как тут с палкой. И так я их гонял, пока не засыпали наши комсомольцы-добровольцы со своими расстроенными гитарами и транзисторами. Дня три петухи ложились спать в одно и то же время со мной, а потом и привыкли к моему режиму. Когда я просыпался в двенадцать дня или в час, мои певцы-петухи ещё спали на деревьях мёртвым сном. Я будил главного петуха — Мика Джагера, он открывал один мутный глаз и никак не мог понять, чего я от него хочу.

После того как устроились дела с петухами, начался настоящий отдых, говорят, надо вставать с петухами. Это дело хозяйское. Я лично считаю, что петухи должны ложиться спать вместе с тобой. Тогда не будет разнобоя в режиме.

Существует категория людей, которые любят жаловаться на судьбу даже тогда, когда им хорошо.

Я всегда предпочитал, чтобы лучше мне завидовали, чем жалели. Когда у меня совсем не было денег, я вёл себя так, будто у меня в матраце лежит минимум пятьсот тысяч рублей. Все верили в моё богатство, и я никого не разубеждал.

Когда я переехал в кооперативную квартиру, я был весь в долгах, и мне нечем было за неё платить. Меня вызвали в правление нашего кооператива и сообщили, что я уже три месяца не плачу за квартиру и мне нужно срочно погасить долг.

Я внимательно выслушал их и, не моргнув глазом, сказал:

— Товарищи, я не буду платить за квартиру до тех пор, пока не кончится эта грязная война во Вьетнаме.

— Причём тут наш кооператив и война во Вьетнаме? — спросил один из членов правления.

— Простите, друзья мои, но это мой протест. Я так протестую. Попрощался и ушёл. Советские люди выросли на фальши. Друг другу врут и верят. Никому из них в голову не могло прийти, что у меня нет денег. Смеяться или не согласиться с моим идиотским протестом опасно — вся страна клеймила позором эту войну. Вот так, в связи с моим безденежьем и протестом по поводу грязной войны во Вьетнаме я не платил за квартиру месяцев шесть.

Мне позвонила бухгалтер нашего домоуправления и радостно сообщила, что грязная война во Вьетнаме кончилась.

— Я знаю, что грязная война во Вьетнаме кончилась, а в Лаосе? Прошло немного времени, и мне за неуплату отключили свет. Никто никак не мог понять, что происходит. Когда меня спрашивали, почему я живу без света, я отвечал:

— Мне свет не нужен, он мне мешает. Только в темноте бриллианты играют всеми гранями.

В Москонцерте я некоторое время работал в концертной бригаде, с которой часто ездил в гастрольные поездки. В поездах, в автобусах, в гостиницах мы все за обедом, за ужином говорили на разные темы, в том числе и о политике. Я с моим языком должен был не только жить на Западе, но и родиться здесь. Болтал лет на пятнадцать тюрьмы. Это какое-то чудо, что я не сидел как антисоветчик. Как-то зашёл разговор о налоге за бездетность. И я начал, поносить этот тупой советский налог. Говорил, что никакой логики нет в том, что человек должен платить шестипроцентный налог за то, что у него нет детей. Абсурд! Или, скажем, у людей нет жилплощади, а их заставляют родить ребёнка. А где им с этим ребёнком жить? И так в этом плане при всём честном народе.

Кончились гастроли, наша бригада приехала в Москву, а на третий день меня вызвали в КГБ. Состояние было очень противное. Начал ломать голову, что я натворил, а вернее, что я наболтал, и с каждым часом приходил в ужас. Дело было в пятьдесят втором, когда ещё был жив Сталин.

Пришёл на Лубянку, зашёл в огромный кабинет, сел на стул и жду от нарочито вежливого человека в гражданском костюме вопроса. Но он никуда не торопился, сообщил по телефону, что я уже у него в кабинете и медленно повесил трубку. Посмотрел на меня в упор и начал:

— Так вы, Борис Михайлович, против налога на бездетность? Вам известно, что Никита Сергеевич Хрущёв предложил Иосифу Виссарионовичу Сталину брать у людей, которые не имеют детей, шесть процентов из зарплаты? Значит, вы не согласны со Сталиным?

Он говорил медленно, чётко и внушительно. При упоминании моего вождя я понял, что пятнадцать лет — это его подарок мне, и я должен всю свою сознательную жизнь молиться на Соловках за его здоровье.

Придя в себя, я сказал:

— Это ложь, я никогда отрицательно не говорил о налоге за бездетность.

— Борис Михайлович, я могу вам показать заявление, в котором написано, что вы об этом говорили.

И даёт мне заявление. Я читаю заявление, в конце которого стоит подпись «Ольга Стеклова» — бездарная стареющая актриса. Вот мразь!

Я судорожно перечитываю её заявление и думаю, что можно предпринять. И вдруг меня осенило:

— Это недоразумение. Актриса Ольга Стеклова все перепутала. Я действительно был против налога за бездетность, когда этот налог берет с лилипутов. Как известно, у лилипутов не развивается щитовидная железа, и поэтому они не могут иметь детей.

— Так лилипуты и не должны платить этот налог, — сказал следователь.

— Верно, а вот в Москонцерте работает лилипут, который настоял, чтобы у него брали деньги за бездетность. Со стороны бухгалтерии Москонцерта это было противозаконно, но тем не менее они у него высчитывали шесть процентов из зарплаты.

Это же надо было, чтобы я вспомнил об этом лилипуте, который доказывал (на словах), что он мужчина и что от него могут быть дети. Следователь удалился, оставив меня одного, но я уже успокоился. Тут я мог спокойно встретиться с этой козявкой Стекловой и доказать свою правоту.

Следователь вернулся с улыбкой на лице и сказал:

— Да, Борис Михайлович, вы правы, действительно в Москонцерте берут налог за бездетность у лилипута. Будем считать это недоразумением. Рад был познакомиться с вами.

На радостях я сказал: «Я тоже». В этот день я много выпил.

Одно время я снимал комнату в Москве. И мой телефон часто соединялся с часами точного времени. Это очень мне мешало. Люди звонили мне на рассвете и поздней ночью. Я устал от этого кошмара и уже приготовился поменять квартиру, как тут мне пришла в голову мысль…

Узнать человека, который попал случайно к тебе вместо часов точного времени, ничего не стоило. Звонящий ждёт и тяжело дышит. Со временем я мог безошибочно отгадывать — кто куда опаздывает.

В зависимости от настроения я прибавлял от десяти до тридцати минут к основному времени. Скажем, звонит кто-нибудь в 7.30 утра, а я отвечаю: «Восемь часов одна минута». Раздаётся вскрик: «Бля!» — и вешается трубка. Это, я знал, он опаздывает на поезд. Если звонят в одиннадцать вечера, я отвечаю: «Одиннадцать часов двадцать три минуты». — «Еб…» — бросается трубка: человек опаздывает на самолёт