Коллектив авторов - СМЕРШ и НКВД [Сборник]

После довелось участвовать в десантной операции на Керченском полуострове, которая была проведена в ночь с 31 декабря 1941 г. на 1 января 1942 г. через Керченский пролив на катерах, баржах и других плавсредствах с Таманского полуострова. Мы, как работники НКВД, высаживались все той же опергруппой в составе 3 человек на барже второго эшелона, в районе южнее Керчи. Ночью во время переправы баржа замерзла во льдах, утром, что делать, могут самолеты налететь, выгрузились и пошли пешком, один у нас провалился под лед, но все-таки мы спасли его. Вышли на берег и присоединились к войскам, там и военные с нами были, в районе нашей высадки причал находился, организовались, и войска пошли в наступление, мы — с ними. Наступление начало быстро развиваться, и мы продвигались до Феодосии, с боями шли, когда подходили к городу, довелось и мне участвовать в бою во время соединения с феодосийским десантом. Бой был сильный, с участием танков, артиллерии и морских пехотинцев, хорошо очень, что нас авиация прикрывала. Далее мы следовали во втором эшелоне, перед нами поставили задачу: прежде всего как только достигнем Кировского района и райцентра Ислам-Терек, где мы до войны дислоцировались, я должен был организовать райотдел КГБ. Войска стороной остались, мы пошли дальше за Ислам-Терек и дошли до Чатыр-Даг, высокой горы перед Феодосией. Там наши войска застопорились и задержались, дальше продвижения не было, хотя бои постоянно шли, выбрасывали подкрепления, и так до начала мая ничего наши войска не могли сделать. А 8 мая немцы прорвали нашу оборону, в это время уже были на территории нашего десанта 3 армии: 47-я и 51-я занимали оборону по Азовскому морю, а 44-я национальная занимала по побережью Черного моря. И вот 8 мая немцы бросили авиацию на 47-ю и 51-ю армии, бомбили, но не смогли прорвать оборону. Тогда фашисты переключились на 44-ю армию, которую сзади прикрывали 2 полка погранвойск НКВД, где и я находился. В период немецкого прорыва перед нами поставили задачу остановить отступление, т. к. после бомбежки 44-я армия поднялась и стала отступать, вся тяжесть боев легла на 2 полка НКВД, причем им пришлось воевать не только с немцами, но и со своими солдатами из 44-й армии. Все бежали, и пришлось вести борьбу против них, чтобы остановить, даже применять оружие необходимо было, я лично такое видел, хотя сам не принимал участия в том бою. После боя пограничники выходили оборванные, ноги грязные, вышли от 2 полков единицы, ведь многие от своих же погибли. И таким образом, немцы прорвали оборону, стали угрожать флангам 47-й и 51-й армий, которые могли быть окружены. Поэтому и эти войска снялись и бросились в порт. В Керчи создалась невозможно огромная пробка, я там был, видел собственными глазами. В городе паника, немецкая авиация страшно бомбила и порт, и все вокруг, очень много жертв было. Командовал Крымским фронтом Козлов, а его замом был Кулик, еще от Ставки был Мехлис, начальник политуправления. Что делать? Мехлис был не в курсе дела о ведении боевых действий, получился разнобой в командовании, все бегут, тогда 47-я и 51-я собрали-таки часть войск в порту и бросились в атаку против немцев. И первая атака была отбита, после чего сразу начали переправу организовывать. Стали подходить баржи и катера, гражданские и военные бросаются, перегрузка, катера тонут, люди идут ко дну, паника еще больше. Кто на бочках, кто на бревнах, кто на досках, кто на камерах давай переправляться через пролив, а его ширина 7 км. Разве можно на камере или на покрышке переправиться? Все идут ко дну. Такая создалась обстановка, но кое-как снова отбили немца от порта и больше ничего уже не смогли. Таким образом, десантная операция провалилась, потеряли столько техники, самолетов, танков, все там осталось, а сколько забрали в плен! И партиями гнали через Симферополь в совхоз «Красный», где был организован фашистский концлагерь, туда всех наших солдат, уже как военнопленных, гнали, на обслуживание в картофельный городок. Считаю, что катастрофа случилась благодаря наличию в командовании такого человека, как Мехлис. Сталин после этого, вместо того чтобы судить, разжаловал его на 2 ромба, Мехлис раньше 4 ромба носил. Как мне удалось эвакуироваться? Остался один, из работников никого нет, что делать? Вижу, в порту ничего не светит, чтобы переправиться на Чушку в Темрюкский район. Тогда я бросил все, пошел по берегу и смотрю, подходит катер к берегу, где-то в полукилометре от порта. Оказывается, подошел катер специально подобрать летчиков, их собрали под скалой, где был небольшой, удобный подход для катера. И договоренность была у летчиков туда подойти, ведь это очень ценные специалисты. Я туда подбежал, на катер летчики заходят, на приступке катера стоит старшина и пропускает только своих летчиков. Я туда, старшина кричит: «Товарищ комиссар (это был ст. лейтенант), чужак залез!» Но я прошел все-таки, у меня шинель без погон и знаков различия. Подошел к комиссару: «Товарищ старший лейтенант, я работник особого отдела, следую с пакетом в Краснодар, в органы государственной безопасности». Комиссар кричит старшине: «Это наш!» И не спрашивает у меня никаких документов. Таким образом, я переправился с летчиками на косу Чушка в Краснодаре.

После неудачного десанта я снова попал в Сочи, где меня направили как особо уполномоченного на черноморское побережье ловить тех самых дезертиров, я проверял по квартирам. Разыскивали тех, кто из армии убежал, со мной постоянно был список, несколько человек, всего с десяток в списке числился. За все время я поймал человека 4 или 5, я ходил только с пистолетом «ТТ», чтобы подозрений не вызвать, с автоматом на меня все обращали бы внимание. Я приходил по адресу родителей, проверял, не появлялись ли они там, я сам приходил, говорил, что вместе служили, пришел повидать его, они бочку достают с вином, в земле закопанную, ведь воевал вместе с их сыном, угощают. И я все у них узнаю, где, что, появлялся ли «сослуживец». Когда вылавливали, их немедленно отправляли в полевой военкомат, а оттуда в штрафные роты. Тогда не расстреливали, люди нужны на фронте были, они в штрафных ротах и так на верную смерть шли. Затем, летом 1942 г., погода стояла еще теплая, меня пригласили в штаб Северо-Кавказского (далее С.-К.) фронта, там было так: два фронта: С.-К. и Закавказский, который находился в резерве. Меня пригласил командующий С.-К. фронтом, также присутствовали представитель ЦК и начальник 4-го Главного управления НКВД СССР генерал-майор Иванов. Они приказали мне создать специальную охрану по закрытию границы фронтов от перебежчиков из С.-К. фронта в Закавказский, т. к. много было желающих, и военных, и гражданских. Нам была придана часть военных солдат, 30 солдат со ст. лейтенантом, который числился моим заместителем, транспорт, всех задержанных грузили на машины, сопровождали солдаты на призывной пункт, где их оформляли и отправляли в военкомат, оттуда в штрафные роты. Вторым замом со мной был все тот же капитан милиции, у меня к тому времени было звание ст. лейтенант госбезопасности. Я был обеспечен удостоверением, подписанным командующим фронтом, членом военного совета и начальником 4-го ГУ НКВД, где говорилось, что, невзирая на звание и должность, задержанный без пропуска передается в мое подчинение, даже такие слова были: «ваше слово — закон». Если кто-то пытается перейти границу, полковник он или генерал, я обязан задерживать его, и никаких. И вот посты стояли, ими руководили мои заместители, мы дислоцировались по дороге Сочи — Сухуми, ближе к Сухуми. Когда тяжело сложилось на фронте, в конце лета и начале осени, прибавилось дезертиров, причем местные знали по горам тропы везде, и часть все-таки проходила мимо наших постов, не могли же мы все горы закрыть. Словили тогда человек 25, отправили в полевой военкомат всех. Изымали оружие, на транспорте обратно возвращали, они и не сопротивлялись, все сдавали. Что интересно, хотя дезертиров и прибавилось, паники тогда в городах не было, были созданы специальные истребительные батальоны, они быстро подавляли волнения.