Коллектив авторов - СМЕРШ и НКВД [Сборник]

В ноябре месяц, 7-го числа праздник же, вот и через наш пост в Сухуми ехал на «эмке» заместитель командира дивизии по снабжению, полковник-грузин, с ним шофер. Меня не было, я жил в комнатке в доме на окраине Сухуми, отдыхал, это было ночное время, вдруг приходит часовой: «Товарищ старший лейтенант, там вас просят на КПП». Прихожу, смотрю, стоит полковник, поинтересовался, в чем дело. Он так и так, товарищ начальник, праздник, хочу поехать к себе в Сухуми, взять закуски, выпить. Я спрашиваю: «Ваш пропуск?» А пропуск выдавал только командующий С.-К. фронтом, только по его распоряжению можно было проезжать. Естественно, пропуска не оказалось. Он заюлил, я не могу ничего сделать, он просит, потом я говорю: «Знаешь что, благодари, что у меня душа добрая, я пойду вам навстречу, хотя и нарушаю военный закон. Только возьмешь моего заместителя, капитана милиции, довезешь до Сухуми». Он сразу согласился, сел и поехал, через 10 км приказал остановить машину и говорит капитану: «Кацо, выходи из машины». Капитан возмутился: «Товарищ полковник, вы же договорились с моим начальником!» Тот в ответ: «Кацо, твой начальник там, а здесь я начальник. Выходи из машины». Что делать, капитан вышел. Тогда часто ходили машины снабжения Сухуми — Сочи, все с пропусками, на одной такой добрался до меня капитан и докладывает о ситуации. Ах так, я тут же останавливаю первую машину, сажаю в нее двоих автоматчиков, у нас же зафиксирован номер «эмки», приказал, где бы ни было, в Сухуми или нет, на квартире, немедленно разыскать и доставить. Они догнали полковника еще в пути, возвращают его, я спрашиваю: «Что, где начальник?!» Тык-мык, я показал ему свое удостоверение, он на колени рухнул, я говорю: «Ты теперь знаешь, кто такой чекист! Шутить так не будешь! Сейчас я твою машину ставлю на прикол, тебя и шофера на грузовую погружаем, напишу отношение: «отправить в штрафную роту», потому что полевой военкомат подчиняется мне в таких вопросах, там вся твоя гордость закончится». Он опять, туда-сюда, махнул я рукой, пусть едет. Потом меня снова вызывают на КПП, прихожу, полковник стоит, назад в Сочи возвращается, вытаскивает бочонок вина, жареного поросенка, я говорю ст. лейтенанту: «Сменятся твои люди, покормишь, напоишь и пусть отдыхают!» А мне не надо ни бочонка, ни поросенка, есть еда и питье. В конце говорю полковнику: «Запомни навсегда, что с чекистом надо разговаривать как положено и не думать, что чекист глупее тебя!» Понял все он.

В первых числах февраля 1943 г. я принял участие в высадке десанта на Малой Земле под Новороссийском. В первом эшелоне высадилась морская пехота под командованием майора, он погиб при высадке десанта. Высаживались на баржах и катерах около скалы, под причал ничего не было оборудовано, так в воду прыгали и выходили прямо в бой. Отбили контратаку немцев, на этом месте позже был организован причал для катеров и, главное, баржи. На одной из них и я высадился на второй день десантной операции, сразу пошли в наступление, а потом в подкрепление была выброшена бригада, комиссаром которой был Брежнев, я встретился с ним на совещании. Недалеко от берега было село, от которого осталась одна хатенка, располагавшаяся на самой окраине. И там Брежнев размещался, он собрал политработников на совещание, также был приглашен командный состав, командиры частей, а я — как руководитель группы чекистов. Брежнев давал установку, как помогать и сохранять бойцов, как правильно ставить задачу о нападении, проведении боев, чтобы меньше было жертв. Главное — относиться к воинам очень добросовестно, внимательно, особенно со стороны командного состава, потому что некоторые любили так командовать: пошел, и все. А надо, чтобы правильно ставилась задача ведения боя. Сам Брежнев был небольшого роста, очень умный, спокойный, четко и членораздельно ставил задачи и очень просил командный состав: «Берегите людей! Это зависит от вас, комсостава, как вы организуете бой». Так что очень внимательный и чуткий командир, я о нем отзываюсь только с хорошей стороны. В целом на Малой Земле передо мной ставилась задача помочь в эвакуации населения с ранее оккупированной территории, чтобы собирать и помогать, выводить к причалу и отправлять на Большую землю, т. е. в Краснодар. Такова была первая задача, чтобы не было лишних жертв. Так и делали, после назначили коменданта в г. Новороссийск, майора, с которым мы держали связь. Также организовывали своевременный подход и выгрузку барж, с боеприпасами и живой силой. В июне 1943 г., когда я там находился, уже после высадки основного десанта оказалось, что на островах, Таманских плавнях, находились три партизанских отряда г. Новороссийска. И когда мы создали плацдарм, они вышли из плавней, там особо уполномоченным в отрядах был ст. лейтенант Новороссийского отдела КГБ, он прибыл ко мне в группу. Потом в Геленджике была создана оперативная группа ЧК г. Новороссийска во главе с заместителем начальника Новороссийского горотдела НКВД, и я получил телеграмму от начальника этой группы, чтобы прибыл к ним в Геленджик. Что делать мне, я ведь как раз принял 3 партизанских отряда. Пришлось ехать, когда уезжал, ст. лейтенанта оставил за себя и сказал: «Я сегодня ночью отправляюсь в Геленджик, а ты завтра соберешь все три отряда и тоже придешь к вечеру к причалу и погрузишь на баржу и следом за мной приедешь». Пришел в порт вечером, встречаю того майора, коменданта Новороссийска, хотя город еще был занят немцами, а он уже числился как комендант, мы друг друга знали. Поздоровались, я объяснил, что получил приказ прибыть в Геленджик, он мне заявляет: «Ты сегодня не поедешь». Как это так? Раз вызывают, я поеду, он: «А я говорю, что не поедешь». Тогда и я уперся: «А кто ты такой, что решаешь, поеду я или нет. Я тебе не подчиняюсь». Он начал угрожать, что я партбилета лишусь, но кто он такой, что, он мне партбилет выдавал?! Сел и уехал, приезжаю, докладываю начальнику, он тогда стал называться «ст. лейтенант госбезопасности», две шпалы носил, начальник вызывает секретаря: «Приготовьте Николаю Фомичу стакан водки и закусить. А ты Коля, иди прими душ». Пошел я, после отдохнул. Утром поднимаюсь — ЧП, передают по радио: с Малой Земли в Геленджик шла баржа, там в бухте было противолодочное заграждение, но немецкая подлодка все-таки зашла и ночью торпедировала баржу. Всех, кто был на палубе и мог плавать, тех катера подобрали, а кто был в трюме, все погибли, в том числе все партизаны и тот ст. лейтенант, которого я за себя оставил.

В связи с тем, что на С.-К. фронте положение улучшилось, меня в октябре отозвали в Краснодар, как оказалось, для заброски в крымский партизанский лес, тогда я не знал, куда меня собираются направить. Там было руководство КГБ, в том числе министр госбезопасности Фокин. Вызвали нас троих на беседу к министру. Все началось часов в 10.00 вечера и закончилось только в 2.00 ночи, Фокин рассказывал обстановку в Крыму, что готовится десант к высадке на Крым, поэтому крайне важно иметь разведданные о положении немецких войск на Керченском полуострове и в общем в Крыму. Для этого необходимо организовать разведывательную и контрразведывательную деятельность в партизанских отрядах. Тогда у крымских партизан как раз было создано три соединения: Южное, Восточное и Северное, в каждом по 2–3 бригады. Меня министр назначил в Восточное соединение, остальные были направлены в Северное и Южное, ведь я раньше вел оперативную работу до оккупации в Кировском районе, поэтому мне будет легче там работать. Он, министр госбезопасности, развез нас на своей машине после совещания. И сразу готовимся к выброске, подготовки не было, уже сами все знали. Только выдали перед забросом автоматы «ППШ» с двумя дисками (один в автомате, другой запасной, дополнительных патронов с собой не брали), были 4 гранаты, «лимонки», противогаз, лопатка саперная. Но одежды новой не дали, в чем были, в том и отправили. 20 октября 1941 г. мы приехали на аэродром, где ожидал нас транспортный самолет «Р-5», дали ящик американских консервов и мешок соли, на троих разбили еще один ящик консервов, раздали нам эти банки, мы разложили их по вещмешкам. Погрузились и улетели, когда через Керченский пролив пролетали, как нас зенитки накрыли, летчик нам сказал: «Все, пропали мы, будем кормить рыбу в море». Но летчик был опытный, не один раз пролетал там, все-таки проскочил эту массовую волну обстрела, и в 2.00 ночи мы благополучно сели на Зуйском лесном аэродроме, там заранее развели костры партизаны, чтобы мы приземлиться могли. В ту же ночь нас повели в штаб, с нами были проводники из партизан, с немцами не столкнулись, мы шли налегке, т. к. партизаны все забрали у нас и сами несли консервы. К рассвету привели в Центральный штаб, размещавшийся в Южном соединении, в заповеднике. Принял нас Мокроусов, возглавлявший партизанское движение в Крыму, беседовал с нами, рассказал о положении, как что готовится в преддверии освобождения Крыма. И в то же время очень внимательно слушал нас, о том, как командование фронта готовится к высадке на Керченский полуостров, в первую очередь о том, какая будет оказана партизанам помощь. Тут в это время присутствовали командиры бригад из всех соединений, они нас сразу забрали, командиром 3-й бригады Восточного соединения был капитан Кузнецов Владимир Степанович, он меня с собой забрал. Мы пришли в старокрымский лес, где располагался штаб Восточного соединения, шли ночью, темно, впереди — проводник, за ним шли партизаны, друг друга держали за вещмешки, привязывались, чтобы не потеряться. Но все же мы в это время потеряли майора Смерша Отдельной Приморской армии, он где-то отстал, так его и не нашли, его уже позже освободили из немецкой тюрьмы. Но вообще немцы ночью боялись в лес ходить, днем идут в бой, а как только ночь наступает, уходили или в крайнем случае на опушке располагались, ждали утра.