Леонид Млечин - Знаменитые самоубийцы

В конце 1990 года редакция по закону о печати обрела формальную независимость (учредителем стал журналистский коллектив) и обратилась к управляющему делами ЦК КПСС Кручине с просьбой перевести на счет «Нового времени» принадлежащие журналу деньги (выручка от продажи журнала) и вернуть на баланс редакционное здание.

Деньги пришлось выручать целый год. Вернуть здание Кручина наотрез отказался. В нашем здании вознамерились поселить теоретический журнал дочерней компании КПСС – компартии России, который создавали, но не успели создать Иван Кузьмич Полозков и его секретарь по идеологии Геннадий Андреевич Зюганов…

После путча российский президент Борис Ельцин приостановил деятельность российской компартии, а потом вообще прекратил деятельность КПСС и распустил ее организационные структуры. 24 августа 1991 года Горбачев сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК самораспуститься.

25 августа Ельцин объявил все движимое и недвижимое имущество КПСС и КП РСФСР, включая партийные вклады в банках, государственной собственностью. Право пользования партийным имуществом передавалось правительству и местным органам власти. Министерству иностранных дел России поручалось обратиться к правительствам других стран с просьбой сообщить о размерах партийных средств, размещенных за рубежом.

ЦК КПСС прекратил свое существование. Комплекс зданий партаппарата на Старой площади был опечатан. Кручина остался без работы, без дела.

Виктор Максимович Мишин, который был в 1991 году первым заместителем управляющего делами ЦК КПСС, рассказывал в газетном интервью:

– Я не разделяю мнения тех, кто говорит, будто самоубийство Николай Ефимовича – инсценировка. Этого человека нельзя было заставить сделать что-то против своей воли. Кручина покончил счеты с жизнью, не став дожидаться предательств и унижений, которые неизбежно обрушились бы на него. Мы разговаривали с Николаем Ефимовичем в последний вечер перед его гибелью, планировали дела на завтра… Словом, мы с Николаем Ефимовичем вели вечером нормальный деловой разговор, а на следующее утро я узнал о случившемся…

И спустя годы о Кручине отзываются с нескрываемой симпатией. Наиль Бариевич Биккенин многие годы проработал в аппарате ЦК:

«Органически чуждый какого-либо чванства и барства, Кручина был со всеми прост в обращении, доступен и внимателен, щепетилен во всем, что касалось его лично».

Перед тем как покончить с собой, он, видимо, думал о том, что его ждет. Наверное, он боялся ареста, допросов, суда, тюрьмы, конфискации имущества, позора. Того, что лишат квартиры, испортят жизнь родным…

А что же произошло с Павловым и Лисоволиком?

Павлов ушел на пенсию в 1983 году и не имел ни малейшего отношения к тому, что делалось в Управлении делами ЦК накануне крушения реального социализма. Люди, знавшие Георгия Сергеевича Павлова, убежденно говорили мне, что причиной самоубийства было что-то личное. Просто личная трагедия совпала с революционными переменами в стране. И это лишь усилило депрессию.

Рассказывают, что когда-то Павлов – он еще был управляющим делами ЦК – влюбился в одну молодую женщину. У них начался роман. И вроде бы Георгий Сергеевич уговорил своего сына жениться на этой женщине. Сын работал за границей. А тайный роман продолжался, любовь не угасла. Когда у Павлова-старшего умерла жена, он решил узаконить отношения. Георгий Сергеевич пошел к Брежневу и все ему рассказал:

– Так и так, мы любим друг друга.

Брежнев, сентиментальный по натуре, махнул рукой и благословил старого друга на новый брак:

– Ну, давайте.

И Павлов женился на своей бывшей невестке. Видимо, наступил момент, когда личная жизнь рухнула…

Смерть Дмитрия Лисоволика, возможно, была спровоцирована разговорами о золоте партии. Он боялся, что ему станут задавать вопросы о передаче денег братским компартиям. И вообще не знал, что делать, когда ЦК закрыли и он остался без работы. 19 октября 1991 года помощник Горбачева Анатолий Черняев, бывший заместитель заведующего международным отделом ЦК КПСС, записал в дневнике:

«Позавчера Лисоволик (мой бывший подчиненный, зав. сектором США в Международном отделе ЦК) выбросился из окна. Кстати, что-то точит меня. Неласково, помню, я с ним обошелся, когда он просил, чтоб я настоял перед Фалиным не переводить его на должность зам. зав. сектором (мол, унизительно). Сказал, что не раз отстаивал его, но его не приемлют в отделе. Он по-хохляцки хороший был человек, искренний, болеющий за дело, честный, хотя и хитроватый (недаром и фамилия такая)… Но слабенький профессионально. «Известия» изобразили его смерть как крах идеалов… Но он предан был перестройке, обожал Горбачева. Если и крах, то потому, что его выбросили за борт, несмотря на то, что он своевременно перешел в перестроечный лагерь, и перешел искренне!»

Тогдашний помощник первого секретаря ЦК Компартии Украины Виталий Врублевский:

«Диму Лисоволика я хорошо знал еще с того времени, когда он работал в Киеве. Это был честный, скромный человек, очень чувствительный и деликатный. Мы в шутку называли его «красной девицей». И я не верю, что он был замешан в каких-то детективных историях. Думаю, что его тонкая натура не вынесла столь резкого краха иллюзий. Он не сумел адаптироваться к реальностям жизни, остался безработным. Психологический шок толкнул его к единственно возможному, как ему казалось, выходу».

Генерал Виктор Иваненко в 1991 году был председателем КГБ РСФСР. Он рассказывал мне:

– Я не участвовал в расследовании этих дел. Ими занимались органы прокуратуры. Знаю, что версии отрабатывались всякие – и злой умысел, и попытки скрыть какие-то следы. Но одна версия не получила подтверждения. Для многих происшедшее было психологической контузией, и кто-то просто не выдержал. Конечно, людей тяготило начавшееся расследование деятельности КПСС. Наверное, были какие-то злоупотребления. Не хотели, чтобы вышло наружу. Но версии о заказных убийствах, о желании спрятать концы в воду с золотом партии не подтвердились. Потом обо мне говорили, что это я был диспетчером этих самоубийств. Я не имел к этому отношения.

Сомнения были порождены способом самоубийства, который они для себя выбрали: они все выбросились из окна.

– Вам это не казалось странным? – спрашивал я генерала Иваненко.

– Когда человек находится в состоянии аффекта и думает о самоубийстве, – говорит Иваненко, – ему не до логических рассуждений. Логика уступает место внезапному порыву.

– Им было чего бояться?

– Радикалы настаивали на жестких мерах, запрете КПСС, люстрации, – говорит Иваненко. – Но значительная часть старой номенклатуры сразу перескочила в новый поезд. Я, кстати, к этой номенклатуре отношу и себя. И вот эта новая элита не позволила событиям пойти по радикальному пути.