Михаил Гулякин - «Будет жить!..». На семи фронтах

Убедились мы и в том, что вполне приемлем режим работы операционной, установленный еще на Дону. Продолжительность смены достигала двенадцати часов, причем оперировали тоже две бригады. Увеличение числа бригад, как показала практика, успеха не приносило, а, напротив, замедляло оказание помощи раненым. Возникали неразбериха, скученность людей, что только мешало.

В приемно-сортировочном взводе и эвакуационном отделении имелось до двухсот — двухсот пятидесяти койкомест. Мы убедились, что этого вполне достаточно даже во время боев по прорыву долговременной обороны противника. Но это при условии хорошей организации работы операционных, перевязочных и планомерной эвакуации раненых в полевые армейские госпитали.

В зависимости от характера и продолжительности боевых действий госпитальный взвод готовил помещение на сорок семьдесят койкомест. В этом взводе лечили нетранспортабельных и оперированных раненых и больных. Как правило, госпитальный взвод размещался в зимнее время в добротных, хорошо утепленных блиндажах, а летом для него развертывались палатки.

Замечу, что подобная схема работы медсанбата сохранилась у нас вплоть до окончания войны и полностью оправдала себя. Обычно медсанбат развертывался в лесистой местности, и только один раз, когда вынудили обстоятельства, мы заняли сельские строения. Лишь однажды, во время боев на Курской дуге, нас усилили хирургами подвижного полевого госпиталя, а в период штурма города-крепости на Висле — Грауденца нам пришлось передать нетранспортабельных раненых и свои помещения полевому госпиталю. В остальное время мы всегда успешно обходились своими силами.

В совершенстве освоенный метод позволял как в летнее, так и в осеннее время через полтора-два часа после прибытия в указанное место начинать оперировать раненых. К исходу первых суток у нас в большинстве случаев были готовы землянки для своего личного состава и раненых госпитального взвода, а также в обязательном порядке — санпропускник.

Однажды на наревском плацдарме, где мы развернулась близ Пултуска, в медсанбате побывал представитель военно-санитарной службы фронта. Ему понравилась увиденная организация работы, и он отдал распоряжение изготовить макет местности, на котором показать схему развертывания нашего медсанбата. Этот макет был отправлен затем в Военно-медицинский музей.

В течение всего сорок второго и вплоть до середины сорок третьего года мы испытывали трудности с освещением. Пользовались самоделками — лампами из гильз артиллерийских снарядов. Порой даже приходилось использовать фары автомобилей. В городе Щорсе удалось достать трофейный движок для освещения операционной, а затем и 15-киловаттный дизель, мощности которого хватило для обеспечения всех подразделений медсанбата. Работать стало значительно легче, хотя до условий стационаров еще оставалось ох как далеко.

Однако вернемся в начало сорок третьего года, встреченного в пути. Вскоре после подведения итогов командира медсанбата вызвали к начальнику эшелона. Вернувшись, он сообщил, что дивизия направляется в город Балашов, где получит пополнение и после доукомплектования и обучения снова двинется на фронт.

Балашов встретил нас крепким морозом и туманной дымкой. Город показался мрачным, серым. И на него наложило свою печать суровое военное время. У детишек по мирному календарю были бы каникулы, но теперь не каждый мог даже в школу ходить. Тяжелое, холодное и голодное время. В городе — старики, дети, женщины и военные, много военных.

Нам рассказали, что в старину в Балашов, слывший городом невест, приезжали из Саратова купцы выбирать себе жен. Теперь, в январе сорок третьего, это воспринималось просто как легенда. Впрочем, на улицах нередко можно было встретить красивых женщин и девушек. Так что основание у легенды было…

Прием пополнения начался сразу же. Однажды, встретив начальника штаба дивизии гвардии майора И. К. Брушко, я разговорился с ним. Иван Кузьмич куда-то спешил, жаловался, что дел по горло, и смог уделить мне всего несколько минут. Он хвалил пополнение, сказал, что командиры прибыли хорошо подготовленные, многие с фронтовым опытом, под стать им и бойцы.

— Подучим их, сколотим подразделения, и дивизия будет снова боеспособной, — говорил Брушко. — Вы тоже время зря не теряйте, ведь состав батальона обновился…

— Уже занимаемся, — сообщил я. — Сколачиваем хирургические бригады, обучаем молодых врачей… В общем, без дела не сидим.

Поинтересовался, долго ли предстоит пробыть в тылу.

— Все объявим, — уклонился от прямого ответа Брушко.

И вот вскоре, после того как к нам пришла радостная весть о завершении разгрома гитлеровских войск под Сталинградом, в дивизию приехал командующий 65-й армией генерал П. И. Батов. С ним прибыл представитель Генерального штаба, чтобы вручить дивизии гвардейское Боевое Знамя и орден Красного Знамени, которым она была награждена за мужество, проявленное личным составом в боях на берегах Дона и Волги.

С гордостью смотрели мы, как наш богатырской стати, всегда подтянутый и безупречно одетый гвардии генерал-майор В. Г. Жолудев принял из рук представителя Генерального штаба Знамя, которое на снежном фоне казалось нам какого-то особенного, необычно ярко-красного цвета.

Затем мы дали клятву гвардейцев, повторяя за комдивом ее проникновенные и вдохновенные слова.

Тогда же объявили, что 37-я гвардейская Краснознаменная стрелковая дивизия включена в состав 65-й армии. Сроки на подготовку к отправке на фронт Павел Иванович Батов дал нам самые сжатые — вскоре на одном из совещаний в медсанбате Ю. К. Крыжчковский объявил, что уже в двадцатых числах февраля мы должны быть на передовой.

Всех интересовал участок фронта, на который направится соединение.

— Точно пока неизвестно, — ответил комбат, — но, видимо, воевать будем южнее Орла.

И подумал я тогда: «Что за судьба такая — все время намечаются действия близ родных мест, да никак я до них не доберусь…»

Время, проведенное в Балашове, не пропало для нас даром. Константин Кусков штудировал — и я старался помогать ему в этом — оперативную и военно-полевую хирургию. По его примеру частенько садился за книги и Александр Воронцов. Мы же с Владимиром Тарусиновым проводили занятия с фельдшерами и медсестрами, а в остававшееся свободное время работали в местном эвакогоспитале. Польза была обоюдной. Во-первых, мы помогали хирургам госпиталя, разгружали их, сколько были в состоянии. А во-вторых, учились у опытных старших товарищей делать трудные операции. Чаще нам доверяли вскрытие гнойных затеков ран, обработку остеомиелитически пораженных костей. Приходилось также выполнять множество длительных сложных перевязок, которые можно было доверять лишь опытным хирургам.