Михаил Гулякин - «Будет жить!..». На семи фронтах

— Вот тот самый офицер, который совсем недавно возвратился из сорок пятой дивизии и которому я поручил подготовить донесение на ваше имя, — сказал Штейн, полуобернувшись к полковнику Бычевскому.

— Так что же вы собираетесь доложить? — обратился ко мне Бычевский.

— У меня с собой черновик проекта донесения на ваше имя, товарищ полковник. Разрешите его зачитать? — ответил я, и тут меня охватило сомнение: о моих выводах никто из бригадного начальства не знал.

Торопливо добавил:

— Но это пока мое личное мнение, товарищ полковник. Я еще не докладывал командиру бригады.

— Вот и хорошо: значит, будем иметь дело с первоисточником, — заметил Бычевский. — Выкладывайте, но только самую суть.

Набрался духу и выложил все, что думал:

— Считаю неправильным использование саперов в качестве основной пробивной силы на главных участках наступления. Штурмовые батальоны несут неоправданные потери. Штурмовые группы должны кроме саперов состоять из пехоты, артиллерии, танков. Это должен быть мощный кулак.

Когда я закончил, в землянке воцарилась напряженная тишина. Первым заговорил Бычевский, зло, недовольно:

— Очень уж жалостливый тон у вашего донесения. Прямо доставай платок и вытирай слезы. Да уж если на то пошло, капитан, вы и созданы для действий в самых опасных местах. А для чего, скажите, вас облачили в стальные панцири и вооружили так, как никогда не вооружали пехоту? Каждому ясно, что сделано это именно для того, чтобы вы пробивали брешь во вражеской обороне. А вам, видите ли, дайте пушки, танки, самолеты.

— Простите, товарищ полковник, но стальной нагрудник — это не пушка и им дот не подавишь. К тому же саперы их выбрасывают, они только мешают в бою.

— Вот как, вам и вооружение не нравится, — усмехнулся Бычевский. — Может быть, и Штейн так думает, как его подчиненный?

— Нет, я так не думаю, — ответил тот.

— А как же?

— Штурмовые саперы в наступательном бою по прорыву оборонительных рубежей противника должны получать самостоятельные боевые задачи и действовать под руководством своих командиров и начальников. В особых случаях им могут придаваться артиллерийские подразделения. Но руководить этими подразделениями должны командиры штурмовых частей и подразделений.

— Вот это уже ближе к делу. Но штурмовые инженерно-саперные подразделения, части и соединения только что появились в нашей армии, и надо тщательно изучать на боевой практике опыт их правильного использования, — закончил этот разговор Бычевский. — А донесение надо основательно переработать, чтобы поменьше в нем было жалостливых ноток, — добавил он на прощание.

…Наступил август. Активность боев не снижалась. В них продолжала участвовать и наша бригада. Ее последняя боевая операция — попытка без артподготовки внезапным ночным штурмом овладеть одной из высот Синявинской гряды, значащейся на военных картах как высота 22,0. Брать высоту предстояло 63-му отдельному штурмовому инженерно-саперному батальону, одному из лучших в бригаде, и находящемуся пока в резерве. Командовал батальоном спокойный, грамотный и рассудительный майор В. В. Мосин. Под стать командиру был заместитель но технической части капитан В. И. Курин, инженер-строитель, сумевший быстро освоить военно-инженерное дело. Маленького роста, неукротимой энергии, Курин пользовался авторитетом не только у себя в батальоне, по и в бригаде. Возможно, именно потому, что батальон был отлично подготовлен, Штейн держал его в резерве, сберегая для главных дел. И час настал.

Высота, которую предстояло отбить у противника, имела важное значение. Она как бы запирала собой вход в долину, выводящую к станции Мга. Тактически правильно оценивал ее и противник, укрепив мощными инженерными средствами и насытив до предела всеми видами оружия. Попытки наших войск взять высоту результата но дали. И вот тогда кому-то из начальствующих лиц пришла в голову мысль овладеть нужной высотой, что называется, «без шума». Возможно, ее подсказал начальству сам полковник Штейн, не расстававшийся с идеей самостоятельных боевых действий нашей бригады при прорыве укрепленных позиций противника. Для осуществления идеи и был назначен батальон Мосина.

Первому эшелону батальона под командой капитана Корина удалось незаметно для противника сосредоточиться на исходном рубеже, проделать проходы в заграждениях и изготовиться для атаки. Ждали только условного сигнала. И тут случилось то, чего никто не мог ожидать. Со стороны Ладожского озера появился ночной бомбардировщик, «кукурузник», как его еще иногда называли, и закружился в темном небе, как раз над высотой.

Судя по всему, это был агитационный полет. С неба из мощного динамика зазвучала немецкая речь. Немцы извещались о нашей победе под Харьковом. Для убедительности летчик повесил над высотой «фонарь» и бросил на прощание парочку бомб.

Трудно сказать, подействовала ли пропаганда на фашистов, но устроенная иллюминация им оказалась кстати. Медленно снижающаяся на парашюте светящая авиационная бомба высветила как раз то, чего не нужно: готовые к броску наши подразделения. А немцы страшно боялись ночных атак. Высота мгновенно озарилась вспышками выстрелов. Ураганный огонь из всех видов оружия, казалось, вдавил батальон в землю. На беду, один из первых снарядов угодил в старый полуразваленный блиндаж, где оборудовали ячейку управления боем. Все, кто там находился, погибли, в том числе и командир третьей роты. Были уничтожены также рация и телефон. Курин остался без связи. На свой страх и риск он приказал отходить. Но не так-то просто это сделать под ураганным огнем. И только тогда, когда наша артиллерия заставила противника поутихнуть, оставшиеся в живых бойцы возвратились в свои окопы. Раненые и убитые весь день лежали у немецкого переднего края. Их удалось собрать только ночью.

Неудавшаяся атака, а главное, большие потери привлекли внимание армейской прокуратуры. К нам зачастили следователи, но вскоре бригаду вывели из подчинения Ленинградскому фронту, и «дело» заглохло само собой.

Десять суток 13-я штурмовая инженерно-саперная бригада, распределенная между 45-й гвардейской стрелковой дивизией, 43-й и 11-й стрелковыми дивизиями, сражалась на Синявинских высотах. Люди, какой бы приказ ни получали, дрались геройски, выполняя свой долг.

Вот что писал много лет спустя об использовании 13-й штурмовой инженерно-саперной бригады в июльско-августовских боях 1943 года под Синявино бывший начальник инженерных войск Ленинградского фронта генерал-лейтенант Б. В. Бычевский в своей книге «Город-фронт»:

«Нелегко было мне и начинжу 67-й армии С. И. Лисовскому проследить, с толком ли будут использованы батальоны 13-й штурмовой инженерно-саперной бригады, будут ли саперы-штурмовики решать инженерные задачи или сразу растворятся в пехоте? Как и ожидалось, командиры дивизий, получив в свое распоряжение по батальону саперов-штурмовиков, сплошь вооруженных автоматами, с панцирными нагрудниками, и раздумывать не стали, сразу выдвинув их на авансцену… Через 10 суток бригаду полковника Штейна пришлось вывести в резерв для пополнения, а затем Москва отозвала ее с нашего фронта».