Скотт Макконнелл - Айн Рэнд. Сто голосов

А она не играла в карты в перерывах между работой?

Она могла это делать. Я знаю, что Айн Рэнд часто играла в карты. И возможно, даже посреди дня. Именно поэтому когда я заметила, что ее колода изрядно растрепалась, то сказала ей, что нужно бы купить новую. Это было как раз перед Рождеством, и поэтому я решила сделать ей именно такой подарок.

Случалось ли мисс Рэнд и мистеру О’Коннору проводить вне дома выходные или такие дни, как Четвертое июля?

Не могу вам сказать. Расслаблялась она за музыкой. Музыка, которую она слушала, по-настоящему удивила меня. Помню только, что она любила классическую, оркестровую музыку; например, Шостаковича или других музыкантов классического жанра, наверно, не только его одного, но их имен я тогда не знала. Находясь наверху, я печатала или читала, а она внизу включала стерео на полную громкость. Брала в руки какую-нибудь палочку и дирижировала ей, как дирижер оркестром.

Я спросила ее, что это было, но помню только, что она ответила — Шостакович [105] Возможно, это была полька из балета Золотой век. . Это было возбуждающее… великолепное произведение.

Опишите, как мисс Рэнд орудовала палочкой.

Поскольку балкон изнутри был соединен с нижней гостиной, музыка заполняла собой весь дом. А она стояла и дирижировала, словно дирижер в оркестровой яме. Если бы вы могли видеть ее тогда, это действительно было нечто. Она делала так, когда играли любую вещь. Так она слушала музыку.

Что вам запомнилось в доме О’Конноров?

Наверху находились их спальня и ванная. Там было сплошное стекло и на окнах никаких штор. Можно было видеть находящиеся внизу дома, однако до них было далеко. Наверно, подсмотреть что-нибудь было нельзя. Если только не воспользоваться телескопом. И никаких штор, никаких. Шторы нарушили бы все впечатление. Впрочем, необходимости в уединении не было. Они, скорей, были бы нужны, чтобы заслонить гостиную от солнца и чтобы там ничего не выгорало.

А в Чатсворте было очень жарко?

Да, бывало такое. По правде сказать, я хорошо переношу жару, но тут случались такие времена, что я совсем не могла ее терпеть и мне приходилось просить Фрэнка O’Коннора перенести пишущую машинку и стол вниз, чтобы можно было печатать в более прохладном месте, даже снаружи дома, в тени.

В архиве хранится письмо, написанное вами мисс Рэнд 29 декабря 1949 года. Ваш близкий друг Джордж Курису сделал вам предложение, и вы написали об этом мисс Рэнд.

Он жил тогда в пансионе. Джордж родился на Гавайях. Он уволился со службы и вернулся домой на Кауаи.

Потом вы обедали в обществе мисс Рэнд, и что она сказала о вашем письме?

Стыдно сказать, но на самом деле я не поняла почти ничего из того, о чем она говорила. Я была рассеянна и в основном думала о том, успеем ли мы с Джорджем попасть в кино, если воскресным вечером мне удастся освободиться пораньше.

Мисс Рэнд познакомилась с вашим мужем еще до свадьбы?

Да. Моя подруга с женихом и мы с Джорджем приехали на ранчо, где все они познакомились с ней. Более того, у меня до сих пор хранится фотография обоих наших друзей около окружающего дом рва.

Ну и как Айн Рэнд отнеслась к чужим для нее людям?

Она познакомилась с обоими нашими друзьями и держалась с ними очень сердечно, дружелюбно и приветливо. Хотя их визит, должно быть, оторвал ее от работы.

Мисс Рэнд тогда часто курила?

Да. Но всегда с мундштуком.

И в какой же позе?

Она держала его вверх и от себя между большим и указательным пальцами. Иногда она меняла позу, однако, на мой взгляд, эта была очень и очень элегантной.

А имелись ли у Айн Рэнд другие характерные привычки, жесты, манеры что-либо делать?

Она много жестикулировала. И целенаправленно ходила. Она быстро шла к тому месту, которое ей было нужно. Думаю, эта привычка была у нее естественной. Кроме того, она всегда знала, что хочет сказать, и говорила нужные ей слова. И лазить за ними в карман ей не приходилось.

Могли бы вы описать обычный день в доме О’Конноров?

Он мог начинаться с легкого завтрака. Однако она могла и ограничиться одним кофе. Не знаю, как насчет Фрэнка, не уверена в том, что для него готовили. Ужин всегда были сидячими. Мы не переодевались к ужину — она тоже.

А как было за ланчем?

Кажется, он ограничивался сэндвичами.

Много ли времени он занимал?

Совсем немного, ровно столько, сколько нужно, чтобы поесть и вернуться к делам. Фрэнк O’Коннор возвращался к своему делу, она уходила в свой кабинет, а я возвращалась к пишущей машинке. Потом мы оба работали до ужина.

И в какое время он происходил?

Около шести или семи часов. Мы рассаживались, приходила кухарка и обслуживала нас. От кухни до столовой нужно было долго идти, поэтому использовалась тележка, чтобы ей не нужно было сновать между столовой и кухней.

А что еще случалось за трапезой?

Она никогда не говорила на личные темы, о ранчо, о тех делах, которыми занимался Фрэнк. Разговор шел о текущих событиях, еще она могла расспрашивать меня о школьных делах. Трапезы никогда не проходили в полном молчании. Но говорила по большей части она сама.

А были ли у нее какие-то любимые темы?

Только не ее книги. Иногда она обсуждала то, что ей написала Пат Патерсон в последнем письме, если была с чем-то согласна или нет.

У вас появлялось впечатление, что она пытается убедить вас в собственных воззрениях?

Не думаю, чтобы в то время такое могло прийти мне в голову. Мне казалось, что она просто любит поговорить, что любит поговорить именно об этом, и больше меня ничего не интересовало. Она никогда не оставляла Фрэнка O’Коннора за рамками разговора, однако мне казалось, что она не ждет от него никакой реакции или комментариев. Он продолжал спокойно потреблять пищу. Он по-настоящему нравился мне. Более того, когда я увидела его на экране во время просмотра фильма Айн Рэнд. Смысл жизни, облик его пробудил приятные воспоминания, мне был приятен этот милый, добрый пожилой человек.

После ужина она иногда возвращалась к прерванной работе, но по уик-эндам, когда у них гостил Альберт Маннхеймер, и даже когда его не было, она вместе с Фрэнком O’Коннором уходила в свой кабинет, и они разговаривали там.

Почему они уходили в кабинет?

Потому что в доме не было укромного уголка, a гостиная была просторной и скорее подходила для крупной компании благодаря своей величине. В ней не было уютного, интимного уголка. Около стен стояли широкие диваны, а в центре комнаты находилось широкое свободное пространство. На мой взгляд, в кабинете было просто уютнее, потому что там стояли комфортабельные кресла и кушетка. Я помню, как Фрэнк устраивался на ней.