Анатолий Блатин - Вечный огонь Ленинграда. Записки журналиста

Немало драгоценного времени и множества рабочих рук требовали погрузо-разгрузочные работы: из вагонов на баржу, с баржи опять в вагоны — на том берегу. И тут был найден выход. Соорудили паромную переправу: по десятку вагонов сразу вкатывалось на баржи с рельсовыми путями. Для них были построены специальные пирсы.

За короткий срок в непосредственной близости от фронта была создана могучая техническая база. Все это дало возможность не только выполнить, но и превзойти задание ГКО на летнюю навигацию. Было доставлено в город свыше 790 тысяч тонн грузов, перевезено 290 тысяч человек для пополнения рядов его защитников. А в обратном направлении, на Большую землю, эвакуировано почти 450 тысяч жителей.

И в дальнейшем эти связи со страной укреплялись и совершенствовались. В конце 1942 года, когда озеро замерзло, по нему вновь пошли машины — стала действовать ледовая трасса. А когда лед достаточно окреп, железнодорожники проложили по нему два пути — нормальный и узкоколейный. В 1943 году, после прорыва блокады, был сооружен железнодорожный путь через Шлиссельбургскую губу на сваях!

Как вы помните, город сильно пострадал от нехватки электричества и топлива. Важнейшей победой на энергетическом фронте было возобновление работы Волховской ГЭС. Ток ее город стал получать с сентября 1942 года по линии электропередачи, проложенной через Ладожское озеро. Пять параллельных подводных кабелей протянулись по дну. Гидростанция и ее плотина были при этом столь искусно замаскированы, что гитлеровцы даже не подозревали, что она действует, считали, что они ее давно разбомбили.

Серьезным успехом в развитии коммуникаций, связывающих Ленинград с Большой землей, было сооружение бензопровода, соединившего восточный и западный берега озера. В наши дни, когда строители прокладывают гигантские нефте- и газопроводы через пустыни и горы, широчайшие реки и даже моря, такое сооружение длиной в каких-нибудь тридцать километров, через сравнительно неглубокий залив, возможно, покажется и не такой уж сложной задачей. По тем же временам это был очень смелый, даже дерзкий технический проект. Перевозки бензина и керосина по озеру требовали специальных судов и, главное, представляли большую опасность. Фашистские летчики не упустили бы возможность забросать транспорты с горючим зажигательными и фугасными бомбами, превратить их в горящие факелы.

Московские специалисты — военные и гражданские, — опираясь на опыт, накопленный в предвоенные годы, справились с трудностями. Остродефицитные трубы были найдены в Ленинграде, на Ижорском заводе. Уже 16 июня 1942 года по бензопроводу на западном берегу озера было получено первое горючее для Ленинграда.

Поддержка и помощь всей страны дали возможность ленинградцам встретить зиму 1942/43 года во всеоружии, не испытывая трудностей и лишений, пережитых в недалеком прошлом. А в январе было, наконец, прорвано советскими войсками кольцо фашистской блокады.

Этой радостной вести ленинградцы ждали почти полтора года. Ждали страстно, с великой надеждой и верой в силу нашей армии. И вот, наконец, историческое событие свершилось. Морозным утром 12 января 1943 года на позиции противника в районе Синявина и рабочих поселков торфяников обрушился огонь четырех с половиной тысяч орудий и минометов. Артиллерийская подготовка и последовавшая за ней атака велись с двух сторон — по внутреннему обводу вражеского кольца войсками Ленинградского фронта (командующий фронтом Л. А. Говоров), по внешнему — Волховского (командующим фронтом К. А. Мерецков). Ленинградцы действовали с «Невского пятачка», который одно время был отбит противником, а потом вновь отвоеван у него.

Упорные бои продолжались семь дней. Противник яростно сопротивлялся, но устоять был уже не в силах. 18 января в 9 часов 30 минут войска двух фронтов соединились. Побережье Ладожского озера было очищено от гитлеровцев. Это была важная победа. Положение Ленинграда еще более упрочилось. Фашистам теперь рассчитывать было не на что. И тем не менее они еще год держали осаду, продолжая беспорядочно обстреливать городские кварталы, убивая мирных жителей.

В самом Ленинграде о прорыве блокады стало известно вечером того дня, как соединились войска двух фронтов. Первым сообщило об этом радио. Но многие и так догадывались, что происходит нечто значительное. В последние дни чаще, чем обычно, стреляли корабельные орудия. Снаряды, шелестя, проносились над нашими головами.

Начало наступательных действий держалось, разумеется, в строжайшей тайне. И тем не менее я узнал, вернее, догадался о том, что они вот-вот начнутся. В первых числах января мне предстояло по путевке горкома партии выступить с докладом о текущем моменте в одной из частей гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор А. А. Краснов (наш автор стал уже генералом). Оказалось, что такую же путевку получил В. Н. Иванов. Решили ехать вместе. В последний момент к нам присоединился секретарь Красногвардейского РК ВКП(б) И. М. Турко, у которого на руках тоже была путевка. * Минут через сорок мы были на месте, среди заснеженных полей, недалеко от невского побережья. Здесь расположился командный пункт командира дивизии. Но ни его самого, ни руководителей штаба и политотдела на месте не оказалось — все были в частях. Нам не сказали прямо, в чем дело, смущенно извинились, но мы поняли, что сейчас не до нас, что положение изменилось — получен боевой приказ и войска уже пришли в движение. Мы знали, — это не было секретом, — что дивизия А. А. Краснова несколько месяцев находится в резерве, готовится к штурмовым действиям, тренируется, осваивая тактику наступательных боев. Сомнения быть не могло — настало время перейти от подготовки к боевым действиям. Так мы и уехали, не сделав своих докладов, но право же не были в претензии за такую «неувязку», А через несколько дней убедились в правильности своей догадки.

Когда по радио объявили о прорыве блокады, я направлялся из горкома в редакцию, шел по Невскому проспекту. У громкоговорителя, близ Садовой, моментально образовалась большая толпа. Диктор прочел официальное сообщение, и тут же раздался взволнованный голос Ольги Берггольц. Ее не надо было представлять, — все успели привыкнуть к ее частым выступлениям у микрофона. Она горячо поздравила защитников и жителей Ленинграда с победой. «Мы давно ждали этого дня, — говорила она. — Мы всегда верили, что он будет!» И я вспомнил ее «Февральский дневник», который писался ровно год тому назад, в самые суровые дни: