Дмитрий Карасюк - «Агата Кристи». Чёрные сказки белой зимы

Новые собственные песни тоже не вытанцовывались. Третий сингл с «Майн Кайф?» вышел с большим опозданием: братья так и не смогли собраться для съёмок нового клипа на песню «Ein Zwei Drei Waltz». Они заявляли, что нашли в оставшихся от Саши черновиках семь незаписанных мелодий и что обязательно превратят их в песни. Эти планы так и не сбылись. Комментируя отсутствие новых песен, Глеб даже строил предположения, почему «Агата Кристи» до сих пор пользуется спросом: «Люди слушают нашу музыку, думают, что нам ещё хуже, чем им, и им становится легче».

Глеб Самойлов и Анна Чистова

Фото из архива Елены Чистовой

Неожиданно в конце тёмного туннеля мелькнуло что-то яркое. Глеба позвала в гости Лена Чистова. Бывший подопечный никогда не был у неё дома и попросил, чтобы кто-нибудь показал ему дорогу от метро. Встречать гостя отправилась Ленина дочь Аня. В период маминой работы с «Агатой Кристи» ей было 8–10 лет, и в группе она числилась «этакой дочерью полка». После переезда в Москву она часто бывала на концертах «Агаты», но Глеба за последние 10 лет видела только из зала. «От метро до моей квартиры семь минут, – рассказывает Лена. – Я открываю дверь, Глеб держит руку на плече Ани и говорит: "Лена, я прошу руки твоей дочери". Я смотрю на их лица и понимаю, что ничего в этой ситуации не смогу сделать. Бумеранг вернулся». Вскоре Аня переехала на съёмную квартиру Глеба, и они стали жить вместе.

Вадим Самойлов с Юлей

Фото из архива Елены Чистовой

Примерно в это же время старший брат в клубе «Точка» познакомился с 22-летней Юлей. Она обладала не только интересной внешностью, но и дипломом философского факультета. «Когда я её встретил, моя жизнь круто изменилась, – рассказывал Вадим. – Она в меня поверила и увидела в опустившемся человеке что-то человеческое. С этой её веры в меня и началось моё возвращение обратно».

Новые спутницы начали благотворно действовать на братьев. Самойловы почти синхронно предприняли очередную попытку завязать с наркотиками. Общая кровь давала о себе знать: не сговариваясь, Самойловы по одной и той же системе принимали лекарства, прописанные наркологами. Вместо одной таблетки они закидывали в рот горсть и запивали всё это алкоголем. Иногда такое лечение бывало хуже болезни, но, так или иначе, в начале 2002 года Вадим и Глеб окончательно слезли с иглы.

Теперь о наркотиках они смело могли говорить в прошедшем времени. «Нам было суждено пройти это испытание, – считает Вадим. – Слава Богу, удалось выбраться. С этой темой нельзя заигрывать. Вы теряете всё, начиная с личности и заканчивая теми, кто вас любит, а в конце – либо тюрьма, либо могила. Мы никогда не были классическими наркоманами. Во-первых, исходя из наших финансовых возможностей. Во-вторых, мы всё-таки не давали героину полностью захватить наше сознание. У нас был слишком велик запас нашей музыкантской мечты. Мы не могли вычеркнуть этот реальный стержень нашей жизни и переключиться на что-то другое. И когда стало понятно, что так жить нельзя, это кончилось».

«Наркотики поначалу служили нам для экспериментов с сознанием, но мы никогда не писали музыку благодаря им, – утверждал Глеб. – Препараты не были источником вдохновения, они, наоборот, мешали написанию песен: "Зачем что-то сочинять, если есть мы?" Когда наркотики стали мешать творчеству, когда появилась зависимость от них, что-то щёлкнуло в голове – раз, – и захотелось категорически перестать. Просто какая-то внутренняя воля сработала».

Казалось, что наркотики в душах и головах братьев уступили место той субстанции, которая отвечала за творчество. В 2002 году поэты и композиторы В. и Г. Самойловы как будто проснулись. Глеб начал сочинять и записывать демоверсии новых композиций, среди которых были «Любовь идёт на дело», «Со щитом иль на щите» и «Детка-конфетка». 8 июля в «Чартовой дюжине» «Нашего радио» впервые за последние два года появилась новая песня «Агаты Кристи» – «Ближе», написанная Вадиком: «Каждая песня – это какое-то сиюминутное, сиюмесячное или сиюполугодовое настроение, в котором я пребываю. "Ближе" – не исключение. В этой песне есть и ощущение потери, которую мы, конечно, очень тяжело перенесли, и сложность наших с Глебом отношений: усталость друг от друга и любовь друг к другу. Я, признаться, сам точно не могу определить, о чём же она. Какие-то образы, например, трещина на стекле в кухне, знакомы каждому из бомжеватых лимитчиков, вроде нас, которые проживают в этом гиганте-городе».

Творческий рестарт совпал с возобновлением активной гастрольной деятельности. Несмотря на старания Максима Лапицкого не выпускать «Агату» дальше Садового кольца, у неё состоялся сначала один мини-тур, потом другой, уже не очень мини. Организовала их Лена Вакулина, давняя свердловская знакомая коллектива и экс-директор групп «Настя» и «Смысловые галлюцинации». Перебравшись в Москву, она предложила «агатовцам» договориться об их концертах в городах по соседству с теми, куда они изредка выбирались. Группа собиралась в Новосибирск, а Лена с помощью нескольких звонков достроила цепочку из Абакана, Красноярска и Омска. Потом такая же история повторилась с Поволжьем. Оказалось, что, несмотря на сомнения братьев и заверения их директора, «Агату Кристи» помнят, любят и ждут во всех концах России. Мало того, и гонорары на периферии предлагали гораздо большие, чем в опостылевших московских клубах. Максим обеспокоился и начал убеждать братьев, что неправильно, когда какие-то посторонние люди организуют какие-то подозрительные туры. Однако против живых денег это было слабым аргументом, и акции Лапицкого сильно упали.

С активизацией гастрольной жизни Котов задумался об улучшении визуальной стороны концертов «Агаты». Ещё с 1997 года он заинтересовался проблемой совмещения звука со сценическим светом: «Хотелось, чтобы всё работало синхронно, а то светотехник то забывал нужные акценты, то просто промахивался пальцем мимо нужной клавиши. От стробоскопов, включённых на целый припев, начинала кружиться голова, и мы просто теряли ориентацию. Мощные киловаттные лампы выжигали кислород на сцене, мы задыхались. На одном концерте я от этого чуть не потерял сознание. Однажды для пущей красоты позади меня поставили балюстраду из мощных фонарей, и после концерта у меня на спине остался загар в форме выреза от майки. Зато светотехник был очень доволен: так эффектно получилось. Хотелось весь этот разнобой привести к общему знаменателю, потому что я видел, что на Западе концерты проходят как-то по-другому».