Андрей Красноглазов - Сервантес

Сервантес в течение первых месяцев своего плена узнал очень многое. Ему, очевидно, как инвалиду, было разрешено бродить по городу, где он много и тесно общался с миром, который был ему до этих пор совершенно незнаком. Эти бесценные наблюдения за жизнью и бытом Алжира наполнили многие страницы его произведений.

Конечно, он мечтал об освобождении из плена и сразу известил родных о своем несчастье. Но мог ли он надеяться на то, что его нищая семья сможет собрать выкуп в 500 золотых эскудо? Он жил только одним — надеждой на спасение из плена тем или иным путем: «В Алжире я рассчитывал найти иные способы осуществления того, о чем я так мечтал, ибо надежда обрести свободу никогда не оставляла меня, и если то, что я замышлял, обдумывал и приводил в исполнение, успеха не имело, я не падал духом и тотчас цеплялся и хватался за какую-нибудь другую надежду, пусть слабую и непрочную», — повествует Пленник в «Дон Кихоте».

Мысль о побеге, несмотря на весьма малые шансы на успех и опасность быть пойманным и посаженным на кол, неотступно преследовала Мигеля. В январе 1576 года, в самый разгар теплой алжирской зимы, он вместе со своими друзьями Кастанедой и Антоном Марко предпринимает первую попытку побега, решив добраться до Орана, находившегося в четырехстах километрах от Алжира и принадлежавшего испанцам.

Беглецы нашли проводника — мавра, согласившегося довести их до места назначения. Однако через несколько дней пути он их покинул, и, чтобы не погибнуть в пустыне, пленники были вынуждены вернуться в Алжир. Всем удалось избежать телесных наказаний.

В марте Кастанеда и Антон Марко бежали снова, и на этот раз удачно — они добрались до Испании. Очевидно, именно они известили семью Сервантесов, что два их сына находятся в плену, потому что в апреле 1576 года, а затем в феврале следующего Родриго де Сервантес тщетно пытается получить одолженные почти десять лет назад лиценциату Педро Санчесу де Кордове 800 дукатов.

В том же апреле Родриго выставляет на продажу часть своего имущества, даже не зная, сколько денег он сможет за него выручить. Семья использует все возможные способы, чтобы найти деньги на выкуп братьев из неволи. Отец Мигеля посылает в Совет Кастильи, а затем в Королевский Совет письма с просьбой о помощи — тщетно. Девятого ноября 1576 года Родриго де Сервантес подготавливает новое прошение, подкрепленное «сертификатом о чистоте крови», но ему снова отказывают в денежной помощи. Сознание того, что сыновья в плену и их жизням угрожает смертельная опасность, было выше материнских сил, и донья Леонора решается на обман. С помощью старинного друга семьи Гетино де Гусмана ей удается выдать себя за вдову и, сыграв на жалости властей, получить 16 декабря сумму в 60 дукатов.

Одновременно помочь пленникам пытаются и монахи. По поручению своего ордена Хорхе де Оливар, Хорхе де Онгай и Херонимо Антич отбывают в Алжир, где и оказываются 20 апреля 1577 года с большой суммой денег и различными товарами. Получили ли они от родителей Мигеля необходимую сумму? Вряд ли, потому что средств хватило только выкупить Родриго де Сервантеса, за которого была назначена меньшая цена — 300 дукатов. Можно себе представить состояние души Мигеля, который знал, что скоро его брат окажется дома, в кругу близких, а ему суждено неизвестно еще сколько времени находиться в неволе, ведь собрать 500 дукатов на его выкуп было для нищей семьи делом безнадежным. Одно освобождение Родриго полностью опустошило и без того тощий кошелек Сервантесов. Однако и в этих обстоятельствах дон Мигель остался верен самому себе — никогда не падать духом и лелеять любую, самую призрачную надежду. В его голове уже созревал план нового побега. Для этого он хотел воспользоваться отъездом брата в Испанию. Тот по приезде на родину должен был найти смелого капитана и договориться с ним, чтобы под покровом ночи его судно подошло к берберийскому берегу, забрало пленников и доставило их в Валенсию или на Майорку. Предприятие, безусловно, опасное, но шанс на успех был.

В начале мая Мигель приступил к реализации своего плана. Дождавшись, когда Дали Мами уехал из города, четырнадцать пленников бежали и укрылись в пещере в глубине сада судьи Хасана, в трех милях от Алжира, здесь они должны были скрываться до подхода корабля. В этом убежище благодаря помощи садовника, раба судьи наварца Хуана, а также самого Сервантеса, которые приносили им пищу, беглецы провели пять месяцев, показавшихся им вечностью. И что самое удивительное — на протяжении всего этого времени турки не заметили их исчезновения. Сервантесу, оставшемуся в городе, в случае раскрытия причастности к побегу грозило или «крючкование», или сожжение на костре. «Крючкование» — жесточайшая казнь: осужденного вешали за ребро на крюк, торчавший из городской стены. Мучения длились долго, и несчастный умирал от жажды.

Время шло, а судно с испанских берегов не появлялось. Кто мог предвидеть, что Родриго де Сервантесу придется целое лето ждать отъезда на родину? Почему ожидание судна было столь долгим? Его величество Случай играет в таких делах не последнюю роль.

А произошло вот что. В июле 1577 года на место Раба-дана Паши, бывшего хозяина Родриго, бейлербей Улудж-Али назначил одного из своих фаворитов — Хасана Агу, жестокого венецианского ренегата, который постарался удвоить цену за уже выкупленных пленников и ни за что не хотел их отпускать. И только когда брат Хорхе де Оливар, один из трех монахов, приехавших вызволять несчастных христиан, предложил оставить себя в качестве залога, Хасан согласился отпустить пленников, и 24 августа конвой из 106 вновь обретших свободу католиков тронулся в обратный путь. Среди них был и Родриго.

Едва вернувшись на родину, младший Сервантес принялся выполнять поручение брата, и через четыре недели вооруженный фрегат под командованием некоего Вианы, также в свое время побывавшего в плену, отправился с Майорки к берегам Алжира. За несколько дней до назначенного для отплытия дня Сервантес присоединился к беглецам. То ли его захватили корсарские галеры, то ли появилась какая-то опасность, помешавшая осуществить задуманное…

Фортуна отвернулась от пленников. Один из тех, кто был посвящен в их план, некий ренегат из Мелильи по кличке Золотильщик (El Dorador), поняв, что побег не удался, испугался и рассказал обо всем Хасану, и утром 30 сентября беглецы были схвачены турецкой стражей. От неожиданности они даже не смогли оказать сопротивления. Согласно свидетельствам, Сервантес, несмотря на ожидавшее его суровое наказание, вел себя очень мужественно. Он взял на себя всю вину, назвавшись главным зачинщиком.