Наталья Варлей - Канатоходка

Я не люблю слова «кумир» («не сотвори себе кумира» справедливо говорится в заповедях). Но не могу подыскать слово для определения ощущения той благоговейной нереальности, которую я испытала от встречи с Вячеславом Васильевичем!..

Я ОЧЕНЬ любила этого прекрасного артиста, я видела все фильмы с его участием. Под куполом цирка на флексатоне я играла мелодию из кинофильма «На семи ветрах», которую сама выбрала, впечатлённая удивительной игрой и достоинством Тихонова на экране… Красивый, благородный, интеллигентный…

Тот Новый год был «периодом Андрея Болконского» в его творчестве. И вот он сидит рядом со мной, «ухаживает», подкладывает салат, подливает шампанское, приглашает танцевать… Галантный, элегантный… Не сон ли это?!.

Ну и всё… Я не почувствовала себя «Наташей Ростовой на балу»… Я находилась в эйфории от восхищения, но… Я была настолько инфантильной, что мне даже и в голову не пришло, что я могла бы в Вячеслава Васильевича влюбиться не как в артиста…

Мне было 19. Ему – 38… Пожилой (по моим представлениям), уважаемый артист. И между нами – эпоха!..

Когда меня спрашивают про моих партнёров по «Кавказской пленнице» – были ли между нами романы, влюблялись ли мы, я искренне удивляюсь: да как же можно, когда между нами была такая возрастная дистанция: мне – 18, Саше Демьяненко – 30, Никулину, Этушу, Моргунову, Гайдаю – за сорок, Вицину – за пятьдесят!!!

Не знаю, как я для них – мне казалось, что они относятся ко мне больше как к ребёнку, – но они для меня все были однозначно очень пожилыми!..

Наверное, моё поколение девушек было так воспитано. А может, это я была такой инфантильной…

Я была влюбчивой. Но всегда – в сверстников или в тех, кто моложе… Я могла влюбиться так, что «искры из глаз», километры стихов, бессонные ночи, страдания, внутри бушуют страсти…

А потом «буря» стихала – причём иногда очень-очень быстро. «Розовые очки» падали и разбивались, и я смотрела на свою вчерашнюю «любовь», ничего не понимая – ни про него, ни тем более про себя…

У замечательной писательницы Виктории Токаревой есть фраза (простите, не гарантирую точность цитаты): «И этот сморчок чуть не сломал мне жизнь?!.»

Глядя на «вчерашнего принца», я изумлялась – ведь я же САМА его идеализировала, наделила несуществующими чертами, «слепила из того, что было», а вот теперь передо мной не то чтобы «сморчок», а просто… не тот!.. Вот оно, влияние Грина!.. Вот за что Лёня Куравлёв его не любил!..

Когда закончились съёмки «Пленницы», я вернулась к своей любимой работе, в свою родную атмосферу – в цирк. Но за это время я отвыкла от высоты, вышла из формы. И меня поставили на репетиционный период в Московский цирк на Цветном бульваре, цирк моего детства…

По утрам я репетировала свой номер, восстанавливала форму. А вечером выходила в качестве ассистентки в иллюзионном аттракционе Игоря Кио.

Вместе с другими ассистентками Игоря, одетая в нарядное цирковое платье, в блёстках, перьях и стразах, я бегала по цирковым лабиринтам, так как это было необходимо для выполнения того или иного иллюзионного трюка. Забиралась во всякие ящики и шкафы.

Однажды во время концерта в Кремлёвском дворце на сцене, которая почему-то шла немножко под уклон в сторону зрительного зала, мы, девушки-ассистентки, «заряженные» в шкаф на колёсиках, вдруг почувствовали, что он покатился и уже набирает скорость. Мы жутко испугались, потому что от нас уже ничего не зависело, и мы готовы были к тому, что этот «шкаф» опрокинется на краю сцены и упадёт в зрительный зал, а мы сломаем себе шеи в этой ловушке, в которой мы стоим, прижавшись друг к другу так, что едва дышим…

К счастью, у цирковых хорошая реакция. И униформисты, крепкие парни, выскочили на сцену и успели это безобразие притормозить…

Я знаю многие тайны исполнения иллюзионных трюков, но никогда их не раскрою (хотя, полагаю, на сегодня это уже «секрет Полишинеля»)…

Правда, и сам Игорь обучал меня и мою сокурсницу Валю Лысенко (зрители помнят её по роли Аринки в «Свадьбе в Малиновке») незамысловатым фокусам, когда на 2-м курсе на экзамене по мастерству актёра мы должны были в разделе «профнавыки» показать работу девушек-иллюзионисток…

За свою работу в аттракционе у Кио я получала рубль! Не смейтесь! Это была огромная прибавка к простойной зарплате, которую мне платили во время репетиционного периода. За месяц набегало…

А вообще, деньги и я – понятия несовместные. У меня с ними сложные отношения. Мне их всегда хватало, когда я получала крохи, и никогда не хватало, если вдруг я что-то зарабатывала, – они у меня не задерживались, потому что я начинала их тратить на подарки и сюрпризы – всем!.. Я не умею копить, вкладывать…

И если мне приходится продавать то, что куплено задорого, я продаю это за «копейки»… Коммерсант из меня ещё тот!..

Наверное, поэтому всё материальное у меня появилось поздно: и отдельная квартира, и дача, и машина. Даже СЛИШКОМ поздно: отец так и не успел пожить на «нашей даче», мама очень любила «нашу дачу», но пожила на ней совсем недолго. И это грустно…

Почему у меня так – всё материальное приходит ко мне либо поздно, либо приходит и уходит?.. Значит, так надо. Значит, это не моё. Жизнь преподала мне несколько уроков на эту тему.

Урок первый. МОЖНО ПРОЖИТЬ И НА МАЛЕНЬКУЮ ЗАРПЛАТУ. Как говорил Остап Бендер: «Не делайте из денег культа!..»

Первая моя зарплата по окончании циркового училища была 69 рублей. За эти деньги я работала под куполом. На гастролях нам платили ещё 50 копеек – суточные. Но, представьте, на эту зарплату можно было спокойно и даже хорошо прожить.

Я вспоминаю, как вкусно мы питались на гастролях в Волгограде… Мы шли на рынок и покупали за 50 копеек свежие куриные потрошки, из которых получался изумительный супчик на три дня. Помидоры – огромные, сочные, без нитратов – астраханские или волгоградские, стоили 5 копеек килограмм. Картошка, огурцы, сахарные арбузы и дыни – 5 копеек килограмм. Петрушка, укроп, сельдерей, мята – 1 копейка пучок. Не помню, сколько стоила рыба, которой было там навалом – и свежей, и солёной, и копчёной, и вяленой, – помню, что копейки!..

Можно не продолжать?.. К тому же я обязательно привозила из гастрольных городов подарки для всей семьи…

Эта привычка осталась и по сей день – я тащу в Москву то, чем богат край, где я бываю на гастролях, – рыбу, икру, поделки, спиртное, кружева…

И практически всё раздаю – родным и близким, которые при этом считают, что я столько всего навезла, что раздаю излишки. А у меня для самой себя ничего не остаётся…

Мама очень любила привозные гостинцы. Сыновья считают это лишним. А я всё равно везу – так привыкла…