Алиса Коонен - Страницы жизни

В то время я начала постепенно готовить репертуар для предполагаемой моей и Таирова поездки на фронт, которая была намечена на начало декабря в следующем театральном сезоне. В программу я включила поэму Михаила Светлова «Лиза Чайкина», стихи Ольги Берггольц и задумала сделать небольшую композицию из статей И. Г. Эренбурга.

Из новых спектаклей в Барнауле очень удачным был «Фронт», великолепно поставленный Таировым. Отлично играли актеры, в первую очередь Бобров — Огнева и Ценин — Горлова.

С барнаульской публикой у нас очень скоро завязалась большая дружба. Состав зрителей был пестрый — помимо местного населения в городе жило много эвакуированных.

Труппа наша пополнилась: приехали из Ташкента наша актриса Наталья Эфрон, режиссер Нина Сухоцкая, из Днепропетровского театра, игравшего в Барнауле, перешел к нам прекрасный актер Владимир Кенигсон и великолепные характерные актеры, муж и жена, А. Зеленов и Е. Руднева.

Вскоре к Александру Яковлевичу приехала его сестра с сыном, эвакуированные из Ленинграда. В связи с их приездом Таирова и меня переселили из гостиницы в квартиру. Квартира была просторная, с непомерно большой кухней, которую Александр Яковлевич сразу же приспособил для репетиций. В этой квартире были сверчки, уютно трещавшие где-то у печки, и деревцо нежной сибирской сирени, которая цвела у нас в спальне, не считаясь с превратностями погоды.

Весна ознаменовалась приездом в Барнаул Константина Георгиевича Паустовского. Это было большой радостью для нас. Еще в Москве Александр Яковлевич договорился с ним о том, чтобы он написал пьесу для Камерного театра. Паустовский сразу же загорелся и очень меня обрадовал, сказав, что центральную роль будет писать для меня. Приехал он с женой. Был весел, оживлен. Он тут же заявил, что тема пьесы есть, сюжет есть, но что он — драматург слабый, в специфике театра разбирается плохо, поэтому ждет нашей помощи…

Подходило время летнего отпуска. Чтобы спастись от наступающей жары и пыли, Александр Яковлевич предложил Паустовским поехать вместе с нами в Белокуриху — прославленный алтайский курорт. Путешествие это оказалось очень интересным.

Когда в сумерках мы подъехали к реке Катунь, красота, открывшаяся нашим глазам, была неописуемой. Катунь казалась заколдованной спящей царевной. Золотой месяц, отражавшийся в темно-темно-синей недвижимой глади, изумрудный берег, обнимавший воды Катуни, темнеющий лес с мохнатыми елками пришли сюда, казалось, из сказок далекого детства.

Природа всю жизнь имеет надо мной особую власть, волнует воображение, вызывает тысячи мыслей и чувств. Я сидела у реки как зачарованная. Блоковская Русь…

… опоясана реками

И дебрями окружена

С болотами и журавлями

И смутным взором колдуна…

На берегу Катуни вспомнила я наши русские реки и думала: реки, как люди, все похожи друг на друга, но у каждой свои, только ей присущие черты, свой характер, свой особый ритм.

Мои размышления были прерваны появлением на поляне древнего, тоже как бы из сказки вышедшего, седовласого деда в облезлой меховой шапке, с быстрыми глазами, глядящими из-под седых бровей. Дед направлялся к парому. Мне захотелось поговорить с ним.

— Дедушка, когда пойдет паром?

— Когда захотит, тогда и пойдет, — хрипло буркнул старик и отвернулся.

Выдержав паузу, я подошла поближе и снова обратилась к нему.

— А сколько вам лет, дедушка?

— Сколько прожил, столько и насчитано, — отрезал он и решительно пошел к своей будке.

Знакомство не состоялось.

Ко мне подошли Паустовские и Таиров, шагавшие все время по берегу и оживленно о чем-то беседовавшие.

На рассвете подул ветер. Дед со скрипом и грохотом начал крутить мотор. Катунь, порозовев от прикосновения первых солнечных лучей, словно бы ожила, точь‑в‑точь как спящая царевна, когда ее поцеловал принц.

Мы двинулись в путь.

В Белокурихе нас приняли радушно, устроили хорошо. Паустовские поселились в лесу, в одном из маленьких деревянных домиков санатория, а мы с Таировым предпочли жить в основном корпусе. После своей недавней болезни я боялась каких-нибудь осложнений.

Жизнь в Белокурихе показалась нам истинным блаженством. Чудесный климат, изумительная природа, радушные хозяева. Днем Паустовский и Таиров работали над пьесой, а я уходила в горы и подолгу с упоением бродила по горным тропам. Узкая вьющаяся дорожка звала за собой, заставляла идти все дальше и дальше. За каждым поворотом открывались новые неожиданные узоры скал, солнечный свет сменялся густыми черными тенями в расщелинах. И не было сил остановиться, зная, что вот сейчас, через несколько шагов, как только тропинка свернет чуть в сторону, возникнет еще какое-то невиданное чудо.

Иногда по пути я заходила в гости к леснику. Избушка его ютилась в темной гуще леса. Двери дома всегда были открыты, и днем и ночью — для путников, как он говорил. Крепкий, моложавый старик был гостеприимным хозяином, угощал ягодами, брагой, заваренной на меду. В большом сарае на чистой, свежей подстилке ровными рядами лежали сушеная малина, черника. Аромат от ягод был такой, что не уступал парижским духам. Старик был словоохотлив, любил вспоминать былые времена, прекрасно рассказывал. Неповторимая красота природы волновала меня, будила воображение, мучила тоской по большой творческой работе.

Александр Яковлевич и Константин Георгиевич трудились прилежно. Я условилась с Александром Яковлевичем, что не стану расспрашивать о пьесе, пока она не будет готова, хотя бы вчерне. И терпеливо ждала.

Отпуск наш приближался к концу. Я заметила, что Александр Яковлевич начал нервничать: он не умел отдыхать, здесь, в Белокурихе, он тяготился и скупостью доходивших сюда сведений с фронта и оторванностью от живой жизни. «Тихая пристань» начинала уже его раздражать и беспокоить. Кончилось тем, что мы уехали в Барнаул за несколько дней до окончания отпуска. В Барнауле наконец Александр Яковлевич и Паустовский как-то вечером торжественно вручили мне для прочтения экземпляр пьесы, предупредив, что это черновик, что работа еще не закончена.

Пьеса Паустовского явилась для меня большим событием, так как порученная мне ведущая роль была, по существу, первой моей новой работой за долгое время. Была она мне дорога и потому, что я всегда любила и по сей день очень люблю Паустовского как писателя.

Действие пьесы происходит в небольшом городе в те дни, когда фашисты, опьяненные первыми успехами, яростно наступали и продвигались вперед. Известная московская актриса Анна Мартынова приехала в этот город к мужу с маленьким ребенком. Болезнь ребенка лишает ее возможности эвакуироваться. Муж уходит к партизанам, не успев даже проститься с ней, поручив заботы о ней и сыне своим друзьям, оставшимся в городе для подпольной работы.