Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Брат Айи Уолтер десятилетиями пытался восстановить репутацию семьи и стереть из людской памяти воспоминания о пулях на Мичиган-авеню. Поместье Sunnylands было огромным, богатым и цветущим оазисом в пустыне Ранчо Мираж в Калифорнии. Посреди сада, полного скульптур богов солнца племени майя, в зеркальном пруду стояла бронзовая скульптура Родена — Ева, стыдливо закрывающая лицо. Сотни плавающих у ее ног цветов высовывали свои головки из воды. В этом поместье Ан-ненберг принимал принца Чарльза, устраивал четвертую свадьбу Фрэнка Синатры и обеспечивал своему другу Ричарду Никсону тишину и покой, необходимые для написания последнего обращения к народу.

«На встрече он был очень учтив и официален. Нас провели к бассейну, где он отдыхал. Одет он был безупречно, и все, что он носил, выглядело так, как будто было куплено только этим утром. Ему было около семидесяти, а мне — сорок семь. И он обратился ко мне так, как будто говорил с молодым человеком, которому пытается помочь: «Мистер Баффет, вам нужно понять, что никто не любит, когда его критикуют». Иными словами, сразу же установил правила разговора.

Дальше все пошло как по маслу. Я сказал: «Не волнуйтесь, господин посол. Я все понял».

И он принялся разглагольствовать о Значимости. «В мире есть три объекта собственности, — сказал он, — которым присуща Значимость. Это Daily Racing Form, TV Guide и Wall Street Journal. И две из них принадлежат мне».

Под Значимостью он подразумевал то, что даже во время депрессии Racing Form продавался на Кубе по два с половиной доллара. Это было возможным только потому, что на острове не было других, лучших или более полных источников информации о скачках.

В день продавалось сто пятьдесят тысяч экземпляров, и так было в течение пятидесяти лет. Еженедельник стоил чуть больше двух долларов, и это было важно. Если вы направлялись на ипподром и собирались делать хоть какие-то ставки, то вам обязательно нужен был экземпляр Racing Form. Его можно было продавать за любую цену, и люди все равно покупали бы. По сути, это то же самое, что продавать иглы наркоманам.

Поэтому из года в год Уолтер подходил к зеркалу и говорил: «Свет мой, зеркальце, скажи, на сколько мне поднять цену в этом году?»

И зеркало ему отвечало: «Еще на четверть доллара!»

И это было тогда, когда за четверть доллара можно было купить экземпляр New York Times или Washington Post. А Баффету еще казалось, что эти две газеты — великолепные предприятия! Иными словами, Daily Racing Form представлял собой просто фантастический бизнес.

Анненберг наслаждался тем, что в его руках было два Значимых объекта собственности, но он хотел иметь все три. Встреча в Sunnylands была первым па в том танце, который они с Баффетом периодически танцевали, выясняя, смогут ли они купить Wall Street Journal, и если да, то как.

Но, со слов Баффета, «в действительности он пригласил меня для того, чтобы я передал сообщение Кей».

Анненберги и Грэхемы когда-то были друзьями 2. В 1969 году во время слушания по вопросу назначения Анненберга на должность посла в Великобритании журналист Post Дрю Пирсон написал в своей статье, что состояние Анненберга «создано на бандитских разборках», и повторил необоснованный слух о том, что отец Анненберга ежегодно платил миллион долларов мафиози Аль Капоне за защиту 3. Разгневанный Анненберг обвинил Грэхем в том, что она использует свою газету в качестве политического оружия против президента Никсона, который вернул его семье былую респектабельность, выдвинув его на должность посла. «У президента Никсона, возможно, были недостатки, — говорил Анненберг позже, — но он оказал мне самую большую честь, которую когда-либо оказывали моей семье» 4.

В то утро, когда состоялось слушание, Анненберг прочитал другую статью Пирсона, в которой тот в красках описывал его мстительную редакционную статью в Philadelphia Inquirer. Он покраснел и схватился за грудь. Жена подумала, что у него сердечный приступ 5.

Анненберг позвонил Грэхем и потребовал написать опровержение. Она попыталась его успокоить, но при этом отказалась исполнить его требование и сослалась на то, что никогда не вмешивалась в дела редакторов.

Тем же вечером, после напряженного дня, в течение которого Уолтеру пришлось один за другим опровергать заявления Пирсона, Анненберги неохотно отправились на званый обед, который проходил в джорджтаунском особняке Грэхем. На него было приглашено пятьдесят высокопоставленных гостей, приглашения были разосланы несколько недель назад. Анненберг всегда четко следовал протоколу, но в тот день был на взводе и поэтому принял близко к сердцу тот факт, что Кэтрин посадила его не рядом с собой, а между двумя своими подругами — женой уходящего в отставку посла в Великобритании Дэвида Брюса Эванджелин Брюс и женой видного сенатора Лорейн Купер.

То, что Анненберг в штыки воспринимал малейшие проявления неуважения к своей персоне, во многом напоминало отсутствие объективности, присущее его другу Никсону. Они не могли очаровывать и обезоруживать 6. Поэтому конфликт, возникший между женой Анненберга и Вэнджи Брюс по поводу оформления посольской резиденции, приобрел угрожающие масштабы и омрачил весь обед 320. Усугубило ситуацию еще и то, что миссис Купер сказала Анненбергу, что он недостаточно богат, чтобы быть послом 7. Чувствуя, что с него хватит, Уолтер покинул прием и прекратил всякое общение с Кей Грэхем.

«Кей была очень этим расстроена. Она хотела во что бы то ни стало помириться с Уолтером. Кей вообще не любила ссориться. Это было не в ее стиле. Ей понравилось контролировать все вокруг, но она не была склонна к демонстративному поведению. Ей нравились “большие шишки”, особенно мужчины. Поэтому ее совсем не устраивала сложившаяся ситуация. Но при этом она хотела дать понять Уолтеру, что не собирается указывать Бену Брэдли, о чем писать, а о чем не писать в газете. Так что когда мы встретились, он как раз думал издать книгу о Филе Грэхеме и его забавных зубах».

Зубах Фила Грэхема.

«У Уолтера была теория, что плохие зубы — это признак психического расстройства. А если Уолтер во что-то верил, его невозможно было переубедить в обратном. Я нравился Уолтеру только потому, что никогда с ним не спорил. Если бы Уолтер сказал мне, что черное — это белое, я бы просто промолчал. Таким образом, я стал посредником между ним и Кей». Анненберг хотел, чтобы Баффет передал Кэтрин сообщение. Даже если книга о зубах Фила и выйдет в свет, ей не стоит обижаться, ведь это всего лишь бизнес.

«Он был очень мил со мной. Провел в причудливую комнату для гостей, а затем пригласил в свой кабинет, где стояла небольшая витрина со старинной прусской монетой, складным ножом и еще одним каким-то предметом. Это было все состояние его дедушки на тот момент, когда он приехал в эту страну из Пруссии. По словам Анненберга, только благодаря этим вещам он смог достичь нынешнего благополучия. Он много лет пытался восстановить репутацию своей семьи. Это была его самая большая цель в жизни».