Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Пока семья готовилась к переезду, Лейла узнала, что ее брату Мэриону, успешному адвокату из Нью-Йорка 32, поставили страшный диагноз — неоперабельный рак. «Дядя Мэрион был гордостью и опорой маминой семьи, — вспоминает Баффет. — К тому же родственники надеялись, что он сохранит фамилию, не запятнанную сумасшествием». Он умер в ноябре того же года в возрасте 37 лет, не успев завести детей и разрушив надежды семьи. Немногим позже у Джона Шталя, отца Лейлы, случился очередной удар, на этот раз серьезно подорвавший его здоровье. Ее сестра Бернис, ухаживавшая за отцом, впала в депрессию. Другая сестра, Эдит, школьная учительница, самая красивая и смелая из трех сестер, дала обет безбрачия — либо до тех пор, пока ей не исполнится тридцать, либо пока замуж не выйдет Бернис. И только Лейла не желала погружаться в болото семейных проблем. Она стремилась во что бы то ни стало построить нормальную жизнь с нормальной семьей 33. Она планировала переезд, покупала новую мебель и даже смогла позволить себе нанять на полставки домработницу Этель Крамп.

С тех пор как Лейла стала матерью благополучного семейства, приступы гнева случались с ней гораздо реже. Поэтому младшая дочь, Берти, росла намного более спокойным ребенком. Она знала, что у матери тяжелый характер, но всегда чувствовала себя любимой в отличие от Уоррена и Дорис. Лейла совершенно очевидно любила Берти сильнее, что не могло не сказаться на самооценке старших детей 34.

В ноябре 1936 года Рузвельт был переизбран на второй срок. Говарда утешало только то, что этот срок будет последним и через четыре года тот покинет Белый дом. Каждый вечер, пока он читал свои консервативные журналы, дети играли и слушали радио. Иногда они пели церковные гимны, а Лейла аккомпанировала им на органе, последнем приобретении семейства, похожем на тот, на котором играла ее собственная мать.

Новый дом Баффетов и роскошные приобретения вроде органа были явным свидетельством их растущего благосостояния. Однако при этом Лейла покупала своим детям дешевые, незапоминающиеся подарки: уцененную одежду без возможности

возврата или предметы первой необходимости — одним словом, вещи, которые никак не отвечали детским мечтам. У Уоррена была самая маленькая модель железной дороги, а хотел он ту, что стояла в витрине универмага, — со множеством паровозов, семафоров с яркими огнями, тоннелями и усыпанными снегом горами, сосновыми лесами и деревушками, расположившимися вдоль рельс. Но ему приходилось довольствоваться лишь каталогом с фотографиями вожделенной дороги.

«Если вы были ребенком с одним маленьким паровозиком, вы просто не могли оторваться от этой витрины. Вы с радостью заплатили бы 10 центов за каталог детских железных дорог, чтобы просто смотреть на картинки и мечтать».

Уоррен был замкнутым ребенком и мог листать каталог часами. Правда, иногда, еще в дошкольном возрасте, он прятался от родных в доме своего друга Джека Фроста. Он был по-детски влюблен в Хейзел, ласковую мать Джека. Со временем он все чаще оставался у соседей и родственников 35. Больше всех Уоррен любил свою тетку Элис, высокую старую деву, преподавательницу экономики, оставшуюся жить со своим отцом. Она тепло относилась к Уоррену, была внимательна к тому, чем он занимался, и всегда его поощряла.

К тому времени, как Уоррен пошел в детский сад, его больше всего волновали цифры 40. Ему было около шести, когда его захватила идея точного измерения времени в секундах, и он мечтал о секундомере. Но Элис дарила подарки только с определенными условиями. «Она была без ума от меня, — вспоминает Баффет, — но все равно ставила условия. Например, я должен был съесть спаржу или еще что-нибудь, чтобы получить подарок. Вот чем она меня мотивировала. Но я все равно получил свой секундомер».

Уоррен брал секундомер и звал сестер в ванную комнату посмотреть на придуманную им игру 36. Он наполнял ванну водой и выставлял на бортике стеклянные шарики в ряд. У каждого из шариков было свое имя. Затем скидывал их в воду с определенным интервалом. Шарики катились по фарфоровой чаше и подпрыгивали, достигнув воды. Они катились друг за другом к водостоку, а Уоррен останавливал секундомер, как только первый шарик достигал цели, и объявлял победителя. Сестры наблюдали, как он снова и снова устраивал гонку, пытаясь установить новый рекорд. Шарики не уставали, секундомер не ломался, и в отличие от сестер Уоррену никогда не надоедала эта игра.

Уоррен думал о цифрах всегда и всюду, даже в церкви. Ему нравились проповеди, остальная же часть службы казалась слишком скучной. Он убивал время, высчитывая продолжительность жизни авторов церковных гимнов, производя вычисления с датами их рождения и смерти, указанными в сборнике гимнов. Уоррен полагал, что верующим должно воздаться по их вере, следовательно, авторы гимнов должны были жить дольше большинства других смертных. По какой-то причине он считал крайне важным, если тому или иному человеку удавалось прожить дольше среднего. Но по его расчетам оказалось, что набожность никак не влияет на продолжительность жизни. А так как его вера была не слишком сильна, он стал относиться к религии весьма скептически.

Гонки в ванной и собранные Уорреном данные о композиторах научили его чему-то гораздо более ценному — рассчитывать шансы и внимательно глядеть вокруг себя. Возможности подсчитывать шансы были повсюду. Нужно было только собирать максимум информации — именно она была ключом ко всем остальным умозаключениям.

Глава 7. День перемирия

Омаха • 1936-1939 годы

Поступив в 1936 году в первый класс Роузхиллской школы 1, Уоррен сразу же полюбил ее. Начнем с того, что он стал меньше времени проводить дома с матерью. Школа открыла перед ним новый мир, и он тут же завел себе двух друзей — Боба Расселла и Стю Эриксона. С Бобом, которого Уоррен называл Расс, они стали вместе ходить в школу, а спустя несколько дней он уже торчал у Расселла в гостях после занятий. Порой Стю, чья семья жила в небольшом щитовом доме, приходил в новый кирпичный дом Баффетов, расположенный в окрестностях загородного клуба Happy Hollow. Уоррен всегда находил, чем заняться после школы до прихода с работы отца. Он всегда ладил с другими детьми и теперь чувствовал себя в безопасности.

Уоррен и Расс могли часами сидеть на крыльце дома Расселлов, наблюдая за движением по Милитари-авеню и записывая в блокноты номерные знаки всех проезжающих машин. Их родители считали это занятие весьма странным хобби, но объясняли его интересом мальчиков к числам — любовь Уоррена к подсчетам букв и цифр была известна всем. Но ребята скрыли от родителей реальные причины. На самом деле улица перед домом Расселлов была единственной дорогой из тупика, где был расположен банк Douglas County. Уоррен убедил Расса, что, если когда-нибудь банк ограбят, полицейские смогут поймать злоумышленников при помощи записанных номеров машин. И они с Рассом будут единственными обладателями столь необходимых полиции данных.