Элис Шрёдер - Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Все это вкупе с его нонконформизмом означало, что Уоррен был небольшим любителем просиживать штаны в разного рода комитетах и советах директоров. Тем 152 не менее, когда приехавший в гости дедушка Фред Баффет предложил ему вступить в Ротари-клуб, верность семье заставила Уоррена дать положительный ответ. Ему был симпатичен Фред, унаследовавший семейный магазин. Они часто ходили играть в боулинг (соревнование и повторяющееся действие) в Ротари-клуб, президентом которого был его дед.

С другой стороны, когда ему предложили вступить в общество «Рыцари Ак-Сар-Бен», куда более важную группу гражданских лидеров, занимавшуюся вопросами филантропии, бизнеса, социальными проектами, он дал отрицательный ответ. Для подающего надежды финансового менеджера, которому было необходимо искать деньги для своего бизнеса, это было все равно что показывать кукиш людям, управлявшим Омахой, — подобное самоуверенное, даже высокомерное, действие заставило общество отвернуться от него. Его сестра Дорис начала свою карьеру с роли Принцессы Ак-Сар-Бен. Сестра его зятя и бывшего соседа по комнате Трумэна Вуда была Королевой Ак-Сар-Бен. Его друзья, например Чак Питерсон, постоянно вращались в этих социальных кругах. Говард, будучи конгрессменом, был обязан вступить в это общество. Однако Уоррен находил социальную иерархию отвратительной, ему не нравились прокуренные кабинеты и послушные толпы в Ак-Сар-Бен. Кроме того, там попадались люди, воспринимавшие его как «сына зеленщика». Уоррен упивался возможностью публично отвергнуть Ак-Сар-Бен и не скупился на пренебрежительные комментарии.

У Сьюзи было более мягкое представление о нонконформизме. Она начала понемногу вовлекать Уоррена в свой невероятно обширный круг друзей. Еще со школьных времен она гордилась своей открытостью и готовностью принимать разных людей в то время, когда люди выбирали себе друзей исходя из религиозных убеждений, культурного или экономического уровня либо этнической принадлежности. В отличие от своей семьи Сьюзи думала иначе, и многие из ее друзей, ставшие и друзьями Уоррена, были евреями. В условиях присущей Омахе сегрегации — не говоря уже о традициях как Баффетов, так и Томпсонов — подобный переход социальных границ казался странным, если не вызывающим. Сьюзи прекрасно это понимала: учась в школе или колледже, она видела, что многих может шокировать сама мысль о свидании с евреем. И хотя она происходила из знатной семьи, социальный статус имел для нее значение лишь в той степени, в которой она могла привлечь к своим проектам максимум знакомых. Уоррен, принципиальный противник всякой элитарности, находил эту черту Сьюзи крайне привлекательной. А еврейские друзья, с которыми он познакомился во время учебы в Колумбийском университете и работы в «Грэхем-Ньюман», открыли ему глаза на проблему антисемитизма.

В отличие от Сьюзи мать Уоррена всегда была озабочена вопросом встраивания в социум. Лейла занималась исследованием своей родословной и вступила в общество «Дочери американской революции» и «Общество гугенотов». Возможно, она стремилась обрести в прошлом своей семьи стабильность, которой ей не хватало в будущем, в особенности в ее собственной семье. Незадолго до описываемых событий она получила из больницы Норфолка извещение о том, что ее сестра Бернис бросилась в реку, пытаясь покончить с собой. Лейла, вынужденная нести ответственность за Бернис и мать, занималась их делами как бизнес-проектом, пытаясь, с одной стороны, быть внимательной дочерью, а с другой — максимально дистанцироваться от семейных проблем. Вместе со своей сестрой Эдит она периодически навещала

Бернис и мать, но делала это без энтузиазма. История душевных заболеваний семьи Шталь была страшной и постыдной темой в семье Баффетов, как и в целом в обществе того времени. Образы Оззи и Харриет Нельсон, Уорда и Джун Кливер, типичных семей белых американцев-протестантов англосаксонского происхождения, так часто мелькали на экранах телевизоров, что олицетворяли собой некую идиллическую норму. В этих семьях не могло быть членов, склонных к самоубийству или душевному расстройству. На восприятие семейной истории Баффетов немаловажное влияние оказывала неясность с диагнозами Стеллы и Бернис. Врачи могли дать лишь расплывчатое описание того, что на самом деле было серьезной проблемой. Было очевидно, что умственное расстройство может передаваться по наследству и активно проявлялось во взрослом возрасте. Уоррен и Дорис, близкие к своей тетушке Эдит, знали, что их мать выросла на некотором расстоянии от Эдит, которая была подвержена сменам настроения и выглядела достаточно импульсивной. Дети подозревали, что фамильная проблема могла оказать хотя бы частичное влияние на личность и манеру поведения Лейлы. Над ними завис топор, и они постоянно проверяли, не возникают ли у них какие-либо признаки ненормального поведения.

Уоррен, страстно желавший быть «нормальным», но никогда не достигавший своей цели, успокаивал себя статистикой, согласно которой влиянию таинственной проблемы были подвержены лишь женщины, и никогда не зацикливался на неприятных для себя мыслях. Он говорил, что порой его память работала как ванна. Ванна наполнялась идеями, пережитым опытом и интересовавшими его вопросами. Когда в этой информации уже не было надобности, он просто «выдергивал пробку», и его память опустошалась. Если в поле его зрения возникала новая информация по какому-то вопросу, она просто замещала собой прежнюю. Если же он не хотел о чем-то думать, информация отправлялась прямиком в «канализацию». Из его памяти исчезали события, факты, воспоминания и даже люди. Прежде всего он избавлялся от болезненных воспоминаний. Конечно, с воспоминаниями исчезали детали, события, нюансы и обстоятельства, но самым главным для него было то, чтобы эти воспоминания исчезли навсегда. Подобный способ управляться с информацией обеспечивал ему невероятные запасы пространства для хранения новых, более полезных данных. Разумеется, время от времени в памяти всплывали неприятные воспоминания, особенно когда он думал о других людях (в частности, о своих друзьях, вынужденных заботиться о душевнобольных женах). Баффет воспринимал «ванну» своего мышления как помощника, помогающего ему постоянно «глядеть вперед» — точно так же, как это делала его мать. Все это позволило ему в возрасте двадцати шести лет глубоко погрузиться в вопросы, связанные с бизнесом, и исключить практически все остальное. Перед ним маячила единственная цель — стать миллионером.

Самый быстрый способ ее достижения заключался в том, чтобы привлечь в партнерство еще больше денег. В августе он вернулся в Нью-Йорк для того, чтобы присутствовать на последнем собрании акционеров корпорации «Грэхем-Ньюман». Казалось, что в этом событии участвовали практически все более или менее важные люди с Уоллстрит. Профессиональный инвестор Лу Грин, окутанный клубами дыма из своей трубки невероятных размеров, нависал над присутствующими с высоты своего практически двухметрового роста. Он обвинил Грэхема в том, что тот совершает огромную ошибку. «Почему Грэхем и Ньюман не дали развиться новому таланту? — вопрошал он. — Эти парни строили бизнес компании на протяжении тридцати лет. И все, что они смогли предложить нам в качестве замены себе, — это паренек по имени Уоррен Баффет. Это что — лучший из тех, кого вам удалось найти? Неужели вы думаете, что кто-то из нас захотел бы с ним работать?» 16