Алексей Романов - Любовь Орлова в искусстве и в жизни

— Да, — повторила она, — именно из той газеты, я не ошиблась. Вот что она писала, пытаясь выдать свое сочувствие мне за похвалу. Слушайте: «Мастерство ее перевоплощения всегда пленяло публику». Ну, допустим, что так, а дальше: «С годами не померк, не состарился талант выдающейся советской актрисы». В том-то и дело, что и «состарился» и «померк». Я же живой человек и понимаю, что хотел сказать рецензент: шестьдесят лет — это не тридцать... То, что еще проходит в театре, в кино пройти не может...

Она замолчала и несколько минут сидела молча, грустный взгляд ее выразительных глаз был устремлен в каминное пламя, в потрескивавшие там березовые поленца. В этот момент ее одолевали мучительные раздумья, в ней боролось желание сняться в фильме, задуманном Григорием Васильевичем, и понимание несоответствия своего возраста возрасту героини.

— Я думаю, — сказала она, обращаясь к мужу, — что и годы у нас уже не те, когда актриса легко входит в кадр... Взгляните на мои руки. Если вы, Григорий Васильевич, предложите мне роль двадцатилетней разведчицы и я возьмусь за эту роль, то вам же придется снимать крупным планом не мои руки, а чьи-то другие, совсем молодые руки... Отсюда и идут мои сомнения...

На юбилее Г. Александрова

До сих пор я ношу в душе очень сложные, поначалу просто тревожившие меня воспоминания об этом откровеннейшем разговоре возле камина. Мне показалось тогда, что настойчивость Григория Васильевича в конце концов может побороть сомнения Любови Петровны. Так, в сущности, позднее оно и случилось. И уже тогда, сознаюсь, мне захотелось сказать об этом моим друзьям, ответить откровенностью на откровенность, только, как в таких случаях говорят, «не хватило пороха».

Я поблагодарил за беседу, за неизменно дружеское гостеприимство и стал прощаться.

Ю. Яковлев, Л. Орлова и Г. Александров. Кинопанорама, 1974

В дальнейшем столь доверительных бесед с Любовью Петровной и Григорием Васильевичем у меня не было, а если они и были, то не оставили в душе памятного следа. И только через десять лет, в конце апреля 1973 года, этот разговор вроде бы был продолжен. В полученном от них письме с обычными первомайскими поздравлениями я обнаружил фотографию, сделанную, судя по всему, на киностудии, в гримуборной. По изображению Любови Петровны и Григория Васильевича, через всю фотографию, шла такая надпись:

«Дорогой Алексей Владимирович! Делаем Скворца и Лиру. Ваши Л. Орлова, Г. Александров».

Любови Петровне шел тогда семьдесят второй год. Как я вскоре узнал, она приступила к репетиции основных сцен фильма «Скворец и Лира», когда цифра «70» осталась позади. Ей предстояло создать сложный образ советской разведчицы Людмилы Грековой. Выверялись и оттачивались каждый жест, каждый поворот головы, совершенствовалась речь. Такую работу, к которой она стремилась всегда, Любовь Петровна считала тем более необходимой, что в первой части киноповествования она изображала служанку Катринхен в ломе влиятельного фашистского генерала, а во второй — светскую даму, племянницу престарелой баронессы Амалии фон Шровенхаузен. Словом, в образе советской патриотки ей надлежало прожить на экране жизнь, полную приключений и тревог.

— Свой новый фильм, — говорил журналистам Г.В. Александров, — мы посвящаем людям советской разведки. Это — люди с большой буквы, настоящие борцы и патриоты Родины. Но наш фильм не детектив. Думаю, что это будет «документальная лента», ибо то, что сделали герои фильма Федор и Людмила — «Скворец» и «Лира», — поистине легендарно. Они работали в труднейших условиях во имя большой и благородной цели — сохранения и упрочения мира, разоблачения происков поджигателей новых войн... Лишь бы только хватило сил и времени... Лишь бы только хватило...

Красочный портрет Любови Петровны в главной роли в фильме «Скворец и Лира» был напечатан в первом номере журнала «Искусство кино» за 1973 год.

Увы! Сомнения Любови Петровны оказались справедливыми. Хотя многие сцены фильма и были сняты, он остался незавершенным.

Годы сделали свое дело...

Второе издание книги Г.В. Александрова «Эпоха и кино», многие страницы которой посвящены рассказу о том, «какая это все-таки тонкая материя — кинокомедия!», содержит и такое признание кинорежиссера:

«Это мое режиссерское счастье, что в фильме «Волга-Волга» снималась Любовь Орлова, которая могла делать все... В роли Стрелки Любовь Орлова во всем блеске раскрыла замечательные качества своего дарования — умение сочетать эксцентрически комедийный внешний рисунок роли с подлинным лирическим чувством, с правдой человеческих переживаний».

Умение актрисы «делать все» сообщило успех, разумеется, не только фильму «Волга-Волга», а и более ранним музыкальным кинокомедиям и послевоенным фильмам Александрова.

Но шли годы, режиссер и актриса все более ясно представляли себе, что умение «делать все» столь же необходимо и последующим их работам в кино, но только с небольшим, казалось бы, изменением этой формулы: «уметь делать все, но только иначе». Этого требовала сама общественная атмосфера, складывавшаяся вокруг любимого народом искусства. Не случайно Г.В. Александров свою книгу во втором ее издании заканчивал так: «...правы будут те, кто ответит мне в тон, что «все течет, все изменяется».

Конечно, много воды утекло с тех пор, как в моем творчестве была «Весна». Даже задорные героини фильма «Девчата» Юрия Чулюкина и Александры Пахмутовой успели вырастить взрослых детей. Наверное, новая музыкальная комедия будет ни на какую до нее бывшую не похожа. Но убежден, что будут в ней петь о труде и счастье, о любви и дружбе, о Родине и об устремленности в светлый завтрашний день, одним словом, о том, что составляет существо жизни советского человека».

Таким было глубочайшее убеждение советского художника, которое он пронес через всю свою жизнь.

Да, именно так: через всю жизнь. Об этом своем убеждении он открыто и без обиняков говорил, выступая на Всесоюзном творческом совещании работников советской кинематографии еще в январе 1935 года, вскоре после выхода на экран «Веселых ребят». Ему шел тогда тридцать третий год, и все его друзья справедливо говорили, что у него все впереди. Мало, подчеркивал он тогда, мало, чтобы комедийный фильм имел успех, чтобы его смотрели зрители. Советским кинохудожникам, работающим над комедией, надо бороться за успех более ценный, более политически направленный и способствующий общему делу социалистической культуры. Уже тогда он призывал кинематографистов мобилизовать всю силу комедийного жанра, всю его мощь для образного выражения ведущих идей времени.