Джесси Финк - AC/DC: братья Янг

Сердце кровью обливалось при виде него нынешнего, иссушенного хрупкого человечка, призрака, но вот очень вдохновляло то, как песня – а пел он её со всей сладостью и чувством, которые выдал на записи – поднимала его. Как будто он снова тот самый Стиви-рок-звезда. А не Стиви-наркоман.

«Делить сцену с этим человеком, что заняло последние пять лет моей жизни, – замечательный опыт, вне зависимости от того факта, что мне приходилось за ним следить и вовсю стараться, чтобы помочь ему блистать, – говорит МакРей. – В каком-то смысле это стало вознаграждением за всю мою работу, такое «спасибо» и время, которое останется со мною навсегда».

Приближаясь к 65-му дню рождения, Райт всё ещё держит настройку.

«Этот момент, я понимал, я могу больше никогда и не увидеть снова, и, полагаю, публика то же думала, – говорит Кибл. – Мы это появление не планировали и не репетировали, и оно стало сладко-горьким. Он взял все ноты. Публика онемела. Он просто заполнил собою всё пространство, как тот выдающийся шоумен, которым он является или, возможно, был».

Но Америка просто не раскусила ни «Evie», ни Райта. Как она вообще много чего не просекла, что в те годы создавалось в Австралии.

Джим Делехант возглавлял отдел артистов и репертуара Atlantic Records с 1969 по 1981 год. Он узнал об «Evie», когда Корал Браунинг, сестра менеджера AC/DC Майкла Браунинга, появилась в его нью-йоркском офисе с экземпляром Hard Road .

«Мне очень понравились “Evie” и “Hard Road”», – печально сообщает он мне.

Делехант сразу же подписал контракт, «уверенный, что и тут всё сложится», но это был холостой выстрел. Промотур по США сорвался – Райт плотно сидел на героине и на работу вообще не настроен был. В Штатах он умудрился, по словам Гленна Голдсмита, попросить «кого-то из рекорд-компании» достать дозу. Отчаянно нуждающийся в дозе, он раньше времени улетел в Сидней. «Evie» и «Hard Road» погибли. Тем не менее в качестве своего рода утешения взялся за заглавный трек, а Сьюзи Кватро позже перепела первую часть песни.

«Я добился, чтоб её поставили в эфир, – говорит Стив Лидс, который пришёл работать в Atlantic в 1973 году и дорос до главы отдела продвижения альбомов. Сейчас он – вице-президент направления таланты и индустрия в SiriusXM, спутникой радиостанции в Нью-Йорке. – Atlantic получил первые бабки на чем-либо, что делали Ванда и Янг. Но не случилось ничего . То-сё, туда-сюда, понимаешь ли. «Evie» отличалась от всего. Радио искало такие песни, которые звучат знакомо и одинаково. Гомогенизированные . Ну и особо эфиров и не было».

Но следующая посылка от Корал Браунинг из Австралии перевернула ситуацию.

AC/DC, которые все годы непреклонно куют свой собственный фирменный рок, с начала своего существования в 1973 году испытали удивительно много влияний. Среди них Free, ZZ Top, Бадди Гай, Билли Торп, The Coloured Balls, Cactus, T. Rex, Айк Тёрнер, The Rolling Stones и – вы явно можете услышать это странным эхом в «Shake A Leg» с альбома Back In Black – Эдди Ван Халена (хотя Ангус играл тэппингом ещё до того, как Ван Хален начал записываться; тэппинг есть на альбоме 1976 года Dirty Deeds Done Dirt Cheap ). Так что, кто они, если не продукт воздействия множества внешних сил, пусть даже не часто услышишь от Янгов признания о том, кто на них повлиял – ну, кроме разве что понятных поклонов в сторону Чака Берри и Литтл Ричарда.

Также вы нечасто услышите, как они говорят о своих австралийских корнях. Янги росли и воспитывались в западных районах Сиднея, но они как-то всё время преуменьшают роль этого города, предпочитая превозносить шотландское происхождение. Все трое братьев довольно долго жили вне Австралии – у них дома в Англии и Европе. Дни в Бёрвуде в далёком прошлом во всех смыслах. AC/DC уже давно не паб-группа. Они теперь, по выражению Дерека Шульмана, «квинтэссенция рок/панк-группы 20/21 веков».

Но было время, когда Янги обращались к своему прошлому.

В 1983 году на французском телевидении ведущий спросил Малколма, можно ли считать, что AC/DC открыли дверь или же возвели мост для международного успеха других австралийских групп, в частности, INXS и Men At Work.

«На самом деле вряд ли мы, скорее это Bee Gees или ещё кто, – сказал он и заржал дико. – Наша группа возникла в Австралии, а от такого не избавишься. Но мы гордимся тем фактом, что мы собрались в Австралии».

А потом Ангус сказал ведущему на австралийской телепрограмме в 2008-м: «Все знают, что мы начали в Австралии. собрались здесь и, наверное, ни в одной другой стране не возникли бы. Причиной – музыка того времени, правильный климат, правильное время, правильные люди. В Австралии есть какая-то грубоватость. Ну и в нас, конечно, она тоже есть».

Или была . Когда Ванду и Янга сменил Матт Ланж, он отшлифовал все эти заусенцы. То, что было лёгким, светлым, пофигическим и бунтарским, постепенно стало тёмным, убойным, коммерческим. Успех, которого отчаянно желали Ангус и Малколм пришёл не только в отсутствие их старшего брата за микшерским пультом, но в первую очередь за счёт чего-то неуловимого, неосязаемого, что и делало их группу уникальной.

А именно саунд вознёс AC/DC на вершину, то звучание, которое сложилось ещё до Highway To Hell и Back In Black , отмытых Ланжем с мылом.

AC/DC, как бы ни старались, но не могли сбросить с плеч своё происхождение, потому что музыка того периода не лжёт: она звучит по-австралийски. И более, чем любая другая группа – более, чем Daddy Cool и Билли Торп – они песнями 1974–78 годов заставляют австралийца почувствовать себя австралийцем.

В 1976 году британская музыкальная газета Record Mirror перечислила главные статьи экспорта Австралии: «Консервированные персики, милые мишки-коалы, фигурки кенгуру, овцы, набитые утконосные (sic!) утконосы, игрушечные бумеранги, холодное светлое пиво, речные пейзажи Рольфа Харриса и AC/DC».

Австралия – в саунде лучших произведений AC/DC: отсутствие украшений, примитивизм, презрение к авторитетам – качества, привлекательные и сами по себе. То звучание, которое Джордж Янг, Гарри Ванда и – в меньшей степени – Бон Скотт вытащили из Ангуса и Малколма, с полнейшей упёртостью, узколобостью и полным отсутствием интереса к тому, что в этом найдут критики.

«Бон стал единственным сильнейшим влиянием на группу, – как-то признал Малколм. – Когда он присоединился к нам – всё сложилось. У него было такое настоящее отношение в духе «всем вставить». В нас оно тоже жило, но понадобился Бон, чтоб это вышло наружу».

Майк Фрейзер, нынешний инженер AC/DC, говорит: «Я знаю, что их корни – в Шотландии, но по мне звучали они всегда по-австралийски. А может быть, это потому, что Австралия – там, где они её определили? Этот тяжёлый бит. Американский и британский рок – он очень обработанный, отделанный, больше про пейзаж, чем про искренность».