Джесси Финк - AC/DC: братья Янг

«Я всегда гордился тем, что я – часть этой истории. Этим я очень доволен. Я в этом участвовал – достаточно так сказать, это уже признание. За сессии мне заплатили. А больше я ничего и не ожидал».

В семейном ресторане Tonino’s Penshurst Pizzeria, который сейчас держит Курренти, на одной из стен – «иконостас» AC/DC в рамочке: фотографии юного худого лохматого Курренти в 70-х, обложка американского релиза High Voltage и вырезки из местных газет.

«Пицца у меня такая же отличная, как и барабанные партии. Или – бывшие барабанные партии», – смеётся он.

Его, как и Прауда, приглашали в состав AC/DC.

«За одну неделю дважды. Помню, предложили работу, но кто конкретно предложил – не помню. Мне показалось, что это решение группы, что они были бы очень довольны, если бы я вошёл в состав. Джордж и Гарри тоже за это ратовали – они были бы счастливы. Но всё было очень сложно: я уже играл в другой группе и жил по итальянскому паспорту. А они упоминали поездки в Англию, но я не мог никуда ехать, потому что подлежал призыву в армию. То есть мне бы пришлось сначала поехать в Рим и призваться в армию. Я об этом и сказал, а группу Jackie Christian & Flight даже не упомянул тактично. Слушайте, говорю, если вы собираетесь в Англию, то я не могу к вам присоединиться, потому что просто не могу выезжать за границу. Вот так всё просто».

Решение это оказалось дорогостоящим. В начале 1975 года AC/DC начали подниматься, а Jackie Christian & Flight не смогли пробиться вообще и вскоре распались.

«Да, хорошо было бы войти в AC/DC, – говорит он. – Но вот просто не мог я ездить с ними за границу. А они были группкой парней, которые хотят многого добиться, везде. Бон и братья Янги были очень серьёзно настроены. И я понимал, что они – пробьются, у них всё получится, вопрос только «когда», а не «если». Они очень сильно отличались от других. У них была хорошая поддержка. Хорошая идея. Хороший трюк.

Работа с Вандой и Янгом для меня – лучший опыт в жизни, а AC/DC – часть этого. И хотя я никогда не числился членом группы, в те четыре ночи я ощущал себя настоящей частью коллектива. Мне очень нравилось с ними, я наслаждался. И буду ценить это очень долго».

Курренти был приглашён подняться на сцену для исполнения пары песен в Chequers, Сидней, в начале 1975-го. Фил Радд уступил ему место за барабанами. В конце того же года у Курренти появилась ещё одна возможность сыграть с AC/DC, когда он уже выступал со своей новой группой, The 69ers, в Канберре. Он утверждает, что его по телефону попросили заменить на две недели Радда, который в драке сломал руку. Но на сей раз Курренти отказался из-за обязательств перед The 69ers. Работу получил Колин Бёрджесс. The 69ers в 1976 году распались.

То есть когда-то AC/DC и Курренти были близкими. Но когда он попытался контактировать с Янгами, когда те заехали в Сидней в туре Black Ice , работавшие с группой местные деятели ему отказали.

«Я очень старался как-то выйти на AC/DC, но не смог: каждый раз как будто стена кирпичная передо мной встаёт. Меня очень сильно разочаровал Сэм Хорсбург. Он меня помнил. Я позвонил в Alberts, и он мне говорит: «Где ж тебя, чёрт возьми, носило? Ты меня небось не помнишь, но я-то помню, как ты записывал High Voltage ». Я сказал: «Слушай, я сейчас вообще к музыке никакого отношения не имею, но тут у AC/DC концерт в Сиднее, и я бы хотел с ними встретиться, если возможно». Сэм меня очень обнадёжил, обещал, что сделает. Я приходил к нему в Alberts».

По словам Курренти, Хорсбург обещал сделать всё возможное, чтобы встреча с Янгами состоялась, но вплоть до концерта так ничего и не проявилось. Так что Курренти просто пошёл на стадион с сыном. За кулисы они так и не попали, как ни старались. Единственное, что удалось – получить телефон одного из помощников группы. Ему сказали, что в этот вечер встреча невозможна, потому что «уже слишком поздно», а группа на следующий день едет в Брисбен.

«У меня есть сильное подозрение, что им вообще никто обо мне ничего не сказал. Уверен, если б парни знали, они б что-то придумали. Очень жаль. Я бы подождал сколько надо, но менеджер сказал – невозможно. У меня было четыре блокады артерии в ноге. Артерию блокировали в четырёх местах. Я не мог ходить. Сыну приходилось останавливаться со мною вместе каждые двадцать метров. Мне было очень больно. Впоследствии мне часть пальца ампутировали – там гангрена начиналась. Правую ногу я чувствую на 70 %, с левой примерно то же будет. Я даже сейчас больше ста метров не пройду. И я не думаю, что AC/DC получили моё послание. Но в будущем, надеюсь, мы встретимся, потому что часть меня – в этой группе. Мне ничего не надо. Меня в этой ситуации всё устраивает, я всем доволен. Проблем никаких. Уверяю вас, ни на какие роялти я не претендую».

Вообще, конечно, удивительное дело, если задуматься: человек, которого, по его словам, приглашали в самую успешную рок-группу мира, не может никак с членами этой группы повидаться. После работы с AC/DC, записи партий Hard Road и последующего Black Bruiser попытки собрать группу с измученным наркотиками Стиви Райтом и распадом собственных групп в жизни Курренти никакого волшебства уже не происходило. Он это принял и стал готовить пиццу. В апреле 2014-го, однако, он вернулся на сцену – впервые за сорок лет.

«Поиграв с Вандой и Янгом и с AC/DC, я уже от этого никакого удовольствия не испытывал, – говорит он. – Так что бросить музыку было легко. А когда у тебя пиццерия, то музыкантом быть невозможно. Тут или одно, или другое».

Цитата жизни.

Теперь, когда Курренти навещает родных в Италии, его встречают как героя. Но так было не всегда. «В 1985 году я привёз пластинку High Voltage и оставил её там, у родных. Тогда никто не знал никаких AC/DC, особенно на Сицилии, – смеётся он. – Мои родители как: если слов в песне не понимают – то всё, это не песня, я ерунда. В 2002 я приехал с детьми, и вот тогда все вообще знали AC/DC. Я говорю: у вас же альбом AC/DC с моим участием валяется тут 17 лет, у мамы в её Шкатулке славы».

Так много вопросов насчёт того, кто что сыграл на первом альбоме AC/DC. Остаётся вопрос: а кто сидел за барабанной установкой на «Evie»?

Во время записи Hard Road Джон Прауд записывал партии ударных под гитару или фортепиано, но до записи шедевра альбома его не допустили. Разносторонний Джордж добрался до туда быстрее него (хотя любопытно, что Тони Курренти вспоминает, как барабанил в части третьей).

«Когда я познакомился с Джорджем и Гарри, они только что вернулись из Англии, – говорит Прауд. – Они сказали: у нас есть вот эта песня, которую мы для Стиви записали. Джордж мне сказал, что он на ней играет барабанную партию, частично или всю целиком. А я, мне кажется, сыграл на, наверное, всех остальных треках. Но опять-таки экземпляр альбома я так и не получил. Может, недостаточно инициативу проявил. Честно говоря, я в то время не понимал, что я – часть истории. Относился к записи как к очередной сессии просто. Я играл в нашем городе с довольно крутыми музыкантами и их предпочитал».