Евгений Немировский - Иоганн Гутенберг

Исходя из суммы процентов, затребованных Фустом, историки высчитали, что первые 800 гульденов Гутенберг одолжил еще в 1450 г. [183] См.: Geldner F. Das Helmaspergersche Notarialinslrument S. 105. Значит, его изобретение в ту пору было уже настолько отработано, что Фуст не побоялся вложить в предприятие колоссальную сумму денег. При значительной стоимости книг и при все возрастающем спросе на них предприятие обещало скорую и устойчивую прибыль.

Вернемся, однако, к процессу «Фуст против Гутенберга», а точнее, к изложению его обстоятельств в Хелмаспергеровском нотариальном акте. Отвечая Фусту, Гутенберг утверждал, что в соответствии с соглашением заимодавец обязался ссудить ему 800 гульденов. На эти деньги изобретатель должен был «усовершенствовать и изготовить оборудование» («geczuge»). О каком оборудовании идет речь, опять-таки не конкретизируется. Быть может, в этом случае подразумевались лишь шрифты, а возможно, и полный комплект типографского оборудования, включая словолитные устройства и печатные станки. По словам Гутенберга, он мог употребить деньги и на собственные нужды, оборудование же «должно было стать залогом упомянутого Иоганна Фуста». При этом Фуст согласился давать изобретателю ежегодно еще по 300 гульденов «на расходы и на оплату подмастерьев, на наем помещения, пергамен, бумагу, чернила и т. д.»

Суть предприятия начинает проясняться. Речь, вполне очевидно, идет о книжном производстве, ибо в ответе фигурируют пергамен, бумага, типографская краска…

В случае конфликта Гутенберг, как он сам заявил на суде, должен был «вернуть 800 гульденов и освободить от заклада свое оборудование». Шрифты, словолитные устройства и печатные станы, таким образом, принадлежали лично Гутенбергу. Вклад Фуста в совместное предприятие заключался в средствах на оплату рабочих, а также производственных расходов. На каких условиях предполагалось реализовать готовую продукцию, из Хельмаспергеровского нотариального акта нам установить не удастся.

Излагая ответ Гутенберга, Хелмаспергер приводит следующую фразу: «Отсюда понятно, что он (Гутенберг. — Е. Н .) должен был сделать это дело на свои, одолженные под залог деньги и не был обязан употреблять эти деньги на книжное дело».

Так впервые появляется более или менее конкретное обозначение предприятия — «книжное дело» («werck der bucher»). Оно противопоставлено «делу», для которого был сделан заем. Видимо, это последнее являлось изготовлением шрифтов и оборудования, а «книжное дело» — изготовлением самих книг.

О каких книгах идет речь? Здесь гутенберговеды почти единодушны. Большинство из них предполагают, что совместная типография Гутенберга и Фуста работала над 42-строчной Библией. Это была главная задача. Но попутно в типографии выполнялись и мелкие заказы, например печатались индульгенции и календари.

В ответе на иск Гутенберг признал, что в соглашении с заимодавцем шла речь о 6 % годовых на полученную заимообразно сумму, но утверждал, что Иоганн Фуст заверил его, что «не желает брать этих процентов». Что же касается второго займа в 800 гульденов, то Гутенберг заявил, что «он желает представить отчет» в их использовании. Деньги эти, таким образом, толковались им не как заем, а как вклад Фуста в общее предприятие. В заключение изобретатель заявил, что «он не признает за собой ни процентов, ни процентов с процентов и надеется, что по закону не должен их».

После выступления сторон начались прения, которые, однако, в нотариальном акте не отражены. Упоминается лишь, что суд заслушал «иск, ответ, возражения и ответ на возражения».

Само решение суда в Хельмаспергеровском нотариальном акте изложено настолько кратко и конспективно, что допускает возможность самых различных трактовок, чем и занимаются на протяжении многих лет гутенберговеды. Вот как аннотировано решение суда в акте:

«После того как Иоганн Гутенберг представит отчет обо всех вложениях и затратах на их общее дело, разница между вложениями в общее предприятие и действительными затратами должна быть включена в сумму 800 гульденов. Но если, как выяснится из отчета, что он (Фуст. — Е. Н.) дал ему (Гутенбергу. — Е. Н.) больше, чем 800 гульденов, и они были затрачены не на их общее дело, он (Гутенберг. — Е. Н.) также должен вернуть их. Если же Иоганн Фуст даст присягу или представит свидетелей, что одалживал вышеупомянутые деньги под проценты, то Иоганн Гутенберг должен будет вернуть и уплатить ему эти проценты…»

В соответствии с последним пунктом решения Фуст, как сказано в акте, «поклялся на Священном [Писании], призвав в свидетели господа и святых, и в присутствии нотариуса принес присягу». Ее текст гласил: «Я, Иоганн Фуст, одолжил под проценты 1550 гульденов, которые ссудил Иоганну Гутенбергу и вложил в наше общее предприятие и из которых я ежегодно выплачивал проценты, оплачивал расходы и затраты и часть которых остаюсь должным по сей день. Как сказано выше, я ежегодно выплачивал с каждых одолженных мною 100 гульденов 6 процентов роста, что входит в сумму, которая не была истрачена на наше общее дело, что следует из отчета, а потому я требую с него согласно приговору суда по справедливости этой суммы в соответствии с решением суда по первому пункту моего иска, который я вчинил вышеназванному Иоганну Гутенбергу».

Итак, Фуст выполнил требование суда и дал присягу в том, что одалживал для Гутенберга средства под проценты. Изобретатель, следовательно, должен был вернуть ему эти проценты. Остается неясным, с какой суммы исчислялись проценты — с 1600 гульденов (принося присягу, Фуст снизил эту сумму до 1550) или с 800 гульденов, т. е. признал ли суд, что вторые 800 гульденов были вкладом Фуста в общее дело.

Завершен нотариальный акт удостоверением Ульрика Хельмаспергера в том, что «все вышеописанные события произошли в указанный выше год…, день, час… и в вышеуказанном месте в присутствии высокочтимых мужей Петера Гранса, Иоганна Киста, Иоганна Кумоффа, Иоганна Изенека, Якоба Фуста, граждан Майнца, Петера Гирпсхейма и Иоганнеса Бонне, клирика города Майнца, и епископства, специально объявленных и приглашенных в качестве свидетелей». Далее следует распространенная, со всеми титулами и званиями, подпись Хельмаспергера.

Среди свидетелей нам знаком Иоганн Бунне (или Бонне), который в 1453 г. получал страсбургскую ренту Гутенберга. С другим свидетелем — Петером Гирнсхеймом — нужно познакомиться поближе.

Человеку, о котором идет речь, суждено было стать одним из крупнейших типографов XV в. Отношение к нему двойственное. Подвижнический издательский труд, продолжавшийся свыше 40 лет, вызывает уважение. Выпущенные им книги стали своеобразным эталоном типографского искусства. Да и технику нового ремесла он, видимо, значительно усовершенствовал. В то же время нельзя забывать, что Петер, будучи одним из первых и, наверное, любимых учеников Иоганна Гутенберга, в трудный час предал учителя.