Анатолий Терещенко - Он спас Сталина

Кравченко особо не распространялся, но в тот период Грачев понял, что Серов к Николаю Григорьевичу относится доброжелательно, помнит о его заслугах по Тегеранской конференции, признанных, по существу, на международном уровне лично президентом США Рузвельтом. Значение этих заслуг трудно переоценить. Если бы Гитлеру удалось осуществить подготовленный по его заданию… теракт, то уже в 1943 году президентом США мог стать Трумэн и исход Великой Отечественной войны был бы не столь успешным для Советского Союза, прежде всего по международным политическим результатам.

28 декабря 1958 года председателем КГБ стал Александр Николаевич Шелепин, бывший с 1947 года первым секретарем ЦК ВЛКСМ и членом ЦК КПСС. Это он летом 1957 года был в числе группы молодых партийных руководителей, не давшей старой гвардии — Молотову, Булганину, Маленкову и Кагановичу снять Хрущева.

Никита Сергеевич оценил поступок «смелого солдата партии» по достоинству, предложив ему возглавить органы государственной безопасности. После чего комитет и его подразделения на местах объявлялись политическими органами партии — «вооруженным отрядом партии и правительства» по защите от посягательства внешних и внутренних врагов, а также по охране государственной границы СССР.

И слон начал хозяйничать в посудной лавке. В контрразведке он понизил статус подразделений — ликвидировал управления, сделав их отделами, отделы — отделениями. Этот процесс ударил по званиям и денежному содержанию сотрудников.

Шелепин, прозванный в чекистской среде «железным Шуриком», много нанес вреда в кадровой политике комитета. Он убирал опытных разведчиков и контрразведчиков, заменяя руководителей молодыми функционерами из комсомола и партийных органов.

Автор книги, служа в тот период в Особом отделе Прикарпатского военного округа, был свидетелем бурной реакции оперативного состава на назначение в должности заместителя руководителя военной контрразведки 13-й армии в городе Ровно обкомовского чиновника. Этот пришелец много наломал тогда дров, пришлось исправлять ошибку, сняв его с должности. Человек он был хорош сам по себе, а чекистским руководителем никудышным.

«Разгоняя кадры сталинского периода, — рассказывал Василий Ефимович Грачев, — «железный Шурик» добрался и до генерала Кравченко. В августе 1959 года по его указанию Николай Григорьевич был уволен из органов госбезопасности, но не лишен льгот почетного чекиста, поэтому сохранил право на ношение генеральской формы. Пенсионное обеспечение определилось в 50 %-ном размере. О состоявшемся увольнении, — продолжал Грачев, — я узнал от Николая Григорьевича при разговоре по телефону. На мое возмущение:

— Как же так? Мы же доказали вашу невиновность?!

Последовал ответ:

— Дело не в виновности, уволили и всех других, кто работал со Сталиным».

Вскоре Николай Григорьевич не обменял, а сдал квартиру во Львове и нашел жилплощадь в Калининграде, где жила его сестра… После отъезда в Калининград до конца дней его жизни между нами продолжалась переписка.

Небезынтересно послушать ранние речи борца с исполнителями репрессивных приказов Лубянки. Тогда он говорил по-другому, практически в поддержку тех, за кем охотился в середине пятидесятых.

Вот свидетельства политической лини Н.С. Хрущева тех времен. На XVII съезде ВКП(6) в феврале 1934 года:

«Мы провели в Московской партийной организации чистку, которая еще больше укрепит боеспособность наших рядов…»

На VIII съезде Советов в декабре 1936 года:

«Карающая рука пролетарского закона разгромила эту шайку убийц и при всеобщем одобрении всех трудящихся нашей страны стерла с лица земли эту нечисть».

Резолюция по докладу Хрущева на собрании Московского партийного и хозяйственного актива в августе 1936 года:

«Заслушав и обсудив доклад Н.С. Хрущева о террористической деятельности контрреволюционной агентуры внутри московской партийной организации, собрание актива московской организации настаивает на безусловном выполнении требования большевиков и трудящихся Москвы и Московской области — расстрелять презренную банду убийц».

Выступление на массовом митинге — Красная площадь, 30 января 1937 года:

«Поднимая руку против товарища Сталина, они поднимали ее против всего лучшего, что имеет человечество, потому что Сталин — это надежда, это чаяние, это маяк всего передового и прогрессивного человечества.

Сталин — это наше знамя!

Сталин — это наша воля!

Сталин — это наша победа!»

Таких «карачек» было очень много, и не только у Хрущева. Но не прошло и десяти лет после смерти Сталина, как практически под его диктовку на первой странице газеты «Правда» от 31 октября 1961 года появляется постановление о Мавзолее Ленина.

Николай Григорьевич выписывал эту газету и, получив ее, стал с возмущением читать:

«Постановление XXII съезда КПСС «О Мавзолее Владимира Ильича ЛЕНИНА»

XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза постановляет:

1. Мавзолей на Красной площади у Кремлевской стены, созданный для увековечения памяти В.И. Ленина — бессмертного основателя Коммунистической партии и Советского государства, вождя и учителя трудящихся всего мира, именовать впредь «Мавзолей В.И. Ленина».

2. Признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина.

А на второй день, это был вторник, в той же газете от 1 ноября на шестой странице в разделе «Хроника» он прочел:

«Во исполнение постановления XXII съезда КПСС гроб с телом И.В. Сталина перенесен из Мавзолея Владимира Ильича Ленина к Кремлевской стене».

Николай Григорьевич брезгливо поморщился и подумал про себя: «Так как ум нельзя унизить, ему мстят, поднимая на него гонения. Нельзя унижать человека, не унижаясь вместе с ним. Он же, наше новое посмешище на вождя, заявил о себе как элементарный гробокопатель. По могиле прошелся своим башмаком. Бог ему судья! Эксгумировал покойника. Как же все это мерзко. Кто не имеет достаточного мужества, чтобы отомстить за себя, тот никогда не найдет в себе достаточно великодушия, чтобы простить. Человеку, замышляющему мщение, приходится сохранять свои раны открытыми. Они будут со временем гноиться и приведут его к краху».

Что ж, политикан Никита Хрущев свел счеты со своим злейшим врагом, перед которым унижался, заискивал, лицемерил и которому еще недавно готов был лизать даже голенища его мягких грузинских сапог, правда, сшитых в советской столице.