Анатолий Терещенко - Он спас Сталина

В то же время за конкретные оперативные результаты и заслуги перед Советской Республикой недавний польский резидент Сосновский был представлен к высокой правительственной награде. Его наградили орденом Красного Знамени. Вскоре Сосновского зачислили кадровым сотрудником в штат центрального аппарата ВЧК, которой он отдал все свои лучшие годы.

Однако польская военная разведка не могла успокоиться, и охота на Сосновского продолжалась. Об этом свидетельствовало задержание некого Борейко, который направлялся в Москву для совершения террористического акта — «акта возмездия» в отношении нашего героя.

На следствии террорист признался, что он был послан 2-м отделом польского генштаба (военная разведка) для физического устранения чекиста — поляка. Бдительность и профессионализм сотрудников ВЧК предотвратили опасное преступление — спасли жизнь смелого оперативника.

Дальнейшая судьба Сосновского такова. Он стал одним из руководителей созданного в мае 1922 года специального подразделения органов государственной безопасности по борьбе со шпионажем — Контрразведывательного отдела секретно-оперативного управления ГПУ республики.

С 1927 по 1929 год проходил службу в должности секретаря Секретно-оперативного управления ОГПУ.

В 1929 году становится уже начальником КРО полномочного представительства по Белорусскому военному округу, затем по Центрально-Черноземной области. На этих должностях он проработал до 1931 года.

В 1931–1935 годах — соответственно начальник отделения, заместитель начальника Особого отдела ОГПУ — ГУГБ НКВД СССР.

С мая 1935 года его неожиданно отправляют на периферию и назначают с явным понижением — заместителем начальника управления НКВД по Саратовскому краю. Это был опасный в те годы признак…

Он и сам понимал, что его ставят в положение «козла отпущения». Так и случилось — в ноябре 1936 года контрразведчика арестовывают. По архивным данным, смелого и преданного чекиста расстреляли 15 ноября 1937 года. Реабилитирован Сосновский только в 1958 году по просьбе самих чекистов, пересматривающих в то время некоторые дела незаслуженно репрессированных своих коллег.

Интересно то, что в контрразведывательном подразделении по борьбе со шпионажем с 1922 года вместе с Сос-новским стал работать и Виктор Стацкевич под фамилией Кияковский.

Советской властью ему тоже было оказано полное доверие. Он стал оперативником, положительно зарекомендовавшим себя на этой небезопасной в то время работе. Он принимал участие в ряде конкретных чекистских операций.

В начале тридцатых годов его как опытного контрразведчика направляют в командировку в Монголию. По скудным данным, собранным автором о нем, Виктор Стацкевич — Кияковский «…геройски погиб при выполнении специального задания органов ВЧК». И все!

О благородстве и честности самого же Артузова красноречиво говорит выписка из протокола заседания Коллегии Особого отдела Западного фронта от 7.9.1920 года, в которой есть такой текст:

«Гр. (гражданка. -Авт.) Пиотух Марию Александровну 17 лет признать виновной в принадлежности к Оршанской белопольской шпионской организации, — приговорить ее к высшей мере наказания — расстрелу, но, принимая во внимание добровольную явку и ее несовершеннолетие, чистосердечное признание, выдачу соучастников, о также ее заявление о том, что прежняя деятельность не соответствует ее истинным убеждениям, кок сочувствующей советской власти, и что ее деятельность является лишь следствием влияния на нее польских офицеров Квятковского и Борейко, освободить с представлением право искупить свою вину в роботе».

Судьба же самого Артузова была сломана в период так называемой ежовщины. Это был период, когда Сталин руками «партийного карлика» Ежова освобождался от старой ленинской гвардии — большинства троцкистов и некоторых действительно легендарных личностей в ВЧК периода Дзержинского.

Артузов по сравнению с Ежовым был личностью.

В феврале 1917 года он с отличием окончил металлургический факультет Петроградского политехнического института. В совершенстве владел французским, английским, немецким и польским языками. В разное время находился на руководящих должностях в политической и военной разведках СССР.

13 мая 1937 года Артузова арестовали как «активного участника антисоветского заговора в НКВД».

Находясь в следственном изоляторе и узнав об аресте Сосновского, он 22 марта 1937 года направляет письмо наркому внутренних дел Н.И. Ежову, в котором практически берет под защиту ошельмованного чекиста.

В частности, в письме есть такие слова:

«…дело Сосновского было не маленькое дело ВЧК. Я знаю, что Дзержинский советовался с Лениным по этому делу… Дзержинский разрешил обещать Сосновскому — не стрелять идейных пилсудчиков из его людей, а выпустить в Польшу под честное слово, — не заниматься больше шпионажем против нас.

На этом условии Сосновский дал свои показания. Мы сыграли на его революционном романтизме и сняли польскую сеть. Обещание приказано было выполнить. Несколько польских офицеров было выпущено в Польшу после политической обработки.

Тов. Фриновский мне сказал: русских стреляли, поляков выпускали по этому делу. Считаю такое утверждение клеветой на Дзержинского. В 1920 году это было политическое дело. Обращение Сосновского к польской молодежи разбрасывалось нашей авиацией над польскими войсками. За раскрытие плана польских диверсантов — помешать эвакуации штаба Тухачевского из Минска — Сосновскому был присужден орден Кр. Знамени.

Во время войны 1920 года Сосновский принес вред Пилсудскому. Дзержинский предложил и дальше использовать Сосновского (не на польских делах) и посадить в аппарат…»

Речь шла о предложении зачислить его на службу в центральный аппарат органов госбезопасности.

Несмотря ни на какие пояснения, ответа на письмо не последовало, и 21 августа 1937 года Артузов был приговорен «тройкой» НКВД СССР к высшей мере наказания как «шпион польской и других разведок». В обвинительном заключении прямо было записано: «виновным себя признал полностью». Но признавались таким образом тогда многие. Палачи спешили — в тот же день он был расстрелян.

Реабилитировали А.Х. Артузова только в 1956 году. Это был благородный акт возвращения честного имени потомкам, имени человека, который никогда не был «умеренным и аккуратным» Молчалиным, олицетворявшим карьеризм и подобострастие.

Он был верен долгу, присяге и Отчизне. Говорят, что, уходя из жизни, Артузов не рисовался продолжателем дела «великого» Сталина, как это делали другие осужденные из обоймы партийных деятелей, не преклонился перед палачом во время казни.