Михаил Иванов - Япония в годы войны (записки очевидца)

Генерал Коисо ушел со сцены, кто следующий?

Помню, как много спорили в те весенние дни о возможных кандидатах на пост главы кабинета. Говорили об «ответственном» правительстве, о премьере «твердой руки», называли кандидатами в премьеры принца крови Хигасикуни, принца Коноэ, маршала Сугияма. Меньше всего вспоминали старого адмирала Кантаро Судзуки, а именно ему довелось возглавить последнее правительство войны.

Новое правительство барона и адмирала Судзуки было нацелено на решение одной главной задачи – окончить войну, одержав победу в борьбе за территорию собственно Японии. На следующий же день после сформирования нового кабинета токийские газеты вышли с большими заголовками, призывавшими к продолжению войны до полной победы. В своем программном заявлении премьер Судзуки сказал: «Если мне придется погибнуть за нацию, продолжайте идти вперед, перешагнув через мой труп!» Это заявление и тон официальной прессы удивляли и настораживали. Помнится, приведенная выше фраза нового премьера вызвала самые противоречивые толкования. Большинство сходилось на том, что программное заявление премьера Судзуки есть не что иное, как призыв продолжать войну до последнего дыхания. Однако позднее, в книге «Впечатления об окончании войны», вышедшей уже после капитуляции, сам Судзуки так разъяснил свои слова: «Я твердо решил покончить в самое короткое время с войной, даже в том случае, если мне придется пасть жертвой какого-либо убийцы».

В правительстве Судзуки, как и в предшествовавшем ему кабинете Коисо – Ионаи, не было единства взглядов по вопросам войны и мира. В него входили как поборники продолжения войны до полной победы, так и сторонники немедленных переговоров о мире. Первых возглавляли военный министр генерал Анами, главный инспектор сухопутной армии маршал Сугияма, начальник штаба генерал Умэдзу, вторых – министр иностранных дел Того, морской министр Ионаи, министр без портфеля Симомура. Последних поддерживал и премьер Судзуки. Среди влиятельных политических кругов и дворцовой знати имелись покровители той и другой групп. Однако в самом правительстве и вне его было много деятелей, которые не имели собственного мнения, колебались в выборе решения, ориентируясь главным образом на позицию императора.

Успехи Советского Союза и его Вооруженных Сил на советско-германском фронте, проводимый им твердый курс на полный разгром блока фашистских государств еще больше поднимали авторитет нашей Родины, утверждали ее ведущую роль в борьбе с фашизмом. Поражение союзников в Арденнах в январе 1945 г. на какое-то время посеяло в японском руководстве надежду на затягивание войны в Европе, а следовательно, и на Тихом океане, но этим надеждам не суждено было сбыться. Судьбу войны решал Восточный фронт.

В высшем японском руководстве, видимо, понимали всю трагичность создавшегося положения; окончание войны в Европе и разгром гитлеризма обрекали милитаристскую Японию на полную изоляцию, позволяли западным союзникам сосредоточить все свои силы против нее. Не до конца ясной для японского правительства оставалась позиция Советского Союза, пришедшего к финалу войны как никогда сильным в военном и политическом отношении.

В апреле 1945 г., в разгар дипломатических маневров, связанных с поиском сепаратного мира, в Токио пришла весть о смерти президента США Франклина Рузвельта, отстаивавшего принцип единства действий трех великих держав. С нескрываемой радостью узнали здесь о приходе к руководству США Гарри Трумэна. Японская официальная пропаганда открыто высказывала предположение, что новый президент вместе с Черчиллем изменит курс Запада, поэтому он-де заинтересован в скорейшем окончании войны с Японией.

В Сан-Франциско 25 апреля 1945 г. открылась первая сессия Организации Объединенных Наций, принявшая Устав этого международного форума и провозгласившая основные принципы послевоенного мира. В Токио по-прежнему не верили в единство великих держав, в возможность установления длительного послевоенного мира, поэтому к сообщению о сессии отнеслись с изрядной долей скептицизма. Здесь все еще надеялись, что стремление союзных держав к разделу побежденной Германии неизбежно породит войну между СССР и западными странами. Исходя из своего опыта участия в Лиге наций, руководители Японии не отнеслись всерьез к созданию ООН, к международным договорам и соглашениям в Тегеране и Ялте, полагая, что в случае необходимости каждая из сторон не задумываясь превратит их в пустую бумажку.

В последних числах апреля, накануне падения Берлина, в японской столице начались смятение и паника. Как уже говорилось, на протяжении всей войны японская информационная служба крайне необъективно освещала положение на советско-германском фронте. Неожиданно, как гром среди ясного неба, прозвучали сообщения печати о решающих сражениях за Германию, об ожесточенных боях на улицах и площадях Берлина. Для большинства японцев, приученных безоговорочно верить каждому печатному и официально сказанному слову, известие о надвигающейся катастрофе Германии было поистине ошеломляющим.

Японская пропаганда, пытаясь ослабить впечатление от сообщений о поражении Германии – последнего союзника Японии, еще больше увязала во лжи. Пресса и радио наводняли страну слухами о «варварстве» и «бесчеловечном» обращении советских войск с жителями Германии, измышлениями о «кровопролитных боях» между советскими и англо-американскими войсками западнее Берлина. Людям навязывали абсурдную мысль о том, что поражение Германии должно еще сильнее сплотить японскую нацию для достижения полной победы.

И без того напряженная обстановка в Токио, нагнетаемая ежедневными сводками о боях на Окинаве и у берегов Кюсю, массовыми налетами авиации на города Японии, еще больше подогревалась сенсационными сообщениями японских спецкоров из Берлина. И только Советское информационное бюро неизменно передавало точную и правдивую информацию о положении в Германии. Благодаря спокойному и уверенному голосу Москвы мир узнавал правду о событиях, светлую правду о Великой Победе.

Незабываемо 9 мая 1945 г. Небольшой коллектив посольства жил в эти дни ожиданием сообщений из Москвы. И вот они пришли. Сообщение о капитуляции Германии мы услышали по радио в 7 часов утра 9 мая. В едином порыве, с возгласами восторга и ликования выбежали все мы во главе с послом Я. А. Маликом на центральную часть двора, обнимали и поздравляли друг друга с замечательной победой. У всех на глазах слезы радости, все взволнованны и счастливы. Мы забыли, что последние ночи из-за непрерывных воздушных налетов провели в сыром и холодном убежище, что долгие месяцы недоедали, недосыпали, жили в постоянной тревоге за свою страну и порученное нам дело. Многие из нас в течение всей войны не видели своих жен и детей.